– Просто разозлился и убил!

Азаров рассказал, что у Вадима Караваева, внука писателя, есть девушка, с которой он живет, и что у него, Азарова, на завтра назначена с ней встреча. Самого-то внука невозможно поймать, он в постоянных разъездах, но чем конкретно занимается, никто сказать не может. Хотя есть информация, что он увлекается наркотиками.

Тема наследства Караваева была основной, мужики высказывали предположения, строили версии. Какие такие отношения могли связывать хозяйку кафе с яркими представителями литературной братии? Даже я, уж на что далека от культуры, и то знаю, что существует такой поэт Сергей Качелин, да и имя Караваева на слуху… Миша предположил, что она была любовницей одного из них, Дима с ним не согласился…

Между тем Мариночка наша все накачивалась водочкой. Рюмки маленькие, в один глоток – раз и готово!

Дима все порывался обнять девушку за плечи, но она сбрасывала его руку, огрызалась, я услышала краем уха, как она несколько раз сказала ему: зачем ты меня сюда привез?

Не понравилась ей, видите ли, наша компания.

Между тем разговор перешел на Зосю. В воздухе по-прежнему висел вопрос о том, кто мог быть отцом ее ребенка. В шутку предположили, что это лесной дух. А мой «лесной дух» Лешечка в это самое время рыдал в своем пустом доме, прижимая к лицу ночную рубашку Зоси…

Потом наша краля вдруг заплакала. Сказала, что ей нехорошо. У Димы был очень растерянный и виноватый вид. Он взглядом попросил меня ему помочь, мы вывели Марину из-за стола, проводили в дом, где я и уложила ее в кухне на диванчике, укрыла пледом. Села рядом с ней с тазиком, жду, не понадобится ли. И вдруг она как схватит меня за руку, прижмет к себе. Я думала, что она меня с Азаровым, любовничком своим, перепутала, отдернула руку, а Марина открыла глаза, смотрит на меня и говорит:

– Он специально меня сюда привез. Сделал вид, что я понравилась ему, а сам ждет, когда я признаюсь. А я никого не убивала. Как я могла ее зарезать? Я же не убийца!

У меня глаза на лоб полезли. Я давай ее расспрашивать, кто она, откуда, каким боком к убийствам… Ну и узнала, что ее муж с Китаевой шашни крутил и что сильно она ревновала, прямо умирала. Азаров вышел на нее, встретился, все выпытывал про алиби, а потом взял и пригласил ее сюда, поближе к месту преступления, вроде как в надежде, что нервы ее не выдержат и она во всем признается.

– А ты чего поехала-то?

– Сама не понимаю… Мы с ним были в кафе, у Китаевой. Говорили долго, затем он пригласил меня вроде как на пикник… А потом поцеловал. Не как следователь, конечно… Я ведь уже ушла, отказалась с ним ехать, а потом ноги сами привели меня к нему. Знаете, у меня внутри какой-то зверь сидит, который хочет отомстить Боре, мужу моему. Азаров красивый мужик, настоящий, не то что Саша… Да он меня околдовал, этот Азаров! А Саша…

Оказалось, что у нее уже есть любовник, с ее слов выходит, мальчишка совсем. Но она клянется, что держит его на расстоянии, что не подпускает к себе, что подло так, по ее словам, использует. Словом, запуталась эта Марина капитально. Я ее прямо в лоб спрашиваю: постелить ей с Азаровым или нет?

– Постелите, – кивает головой.

Потом она уснула, я снова вышла в сад. Чувствую, что-то произошло за время моего отсутствия. Мужики какие-то напряженные сидят.

– Что, еще убили кого-то? – неудачно пошутила я.

– Ты садись, Люда, поешь. – Миша даже поднялся, усадил меня за стол. – Вот, налей себе, расслабься…

– Миша, что случилось?

– Гости к нам едут. Звонок из Москвы в прокуратуру нашу был. Позвонила какая-то женщина и сказала, что знает, кто убил Зосю. Попросила мой номер телефона, ну, Паша и дал. Женщина эта позвонила мне, сказала, что надо встретиться срочно, ну я и назвал ей наш адрес. Через полчаса она будет здесь.

– Ну и отлично! А чем недоволен?

– Да нет, я ничего… Подумал, может, тебе это не понравится, – сказал он это уже шепотом, когда Дима вышел из-за стола и направился в сторону дома. – Я знаю, тебе не нравится, когда мужики с бабами приезжают, но эта Марина – она не любовница его. Она – важный свидетель!

– Да знаю я все, она мне рассказала… А еще этот важный свидетель попросила уложить их спать вместе с Димой.

– Ну не знаю… Во всяком случае, он только что рассказал мне, что это – Марина Болотова…

– …жена архитектора Болотова, любовника Китаевой… Знаю.

– Уф, ну и история!

– А кто эта женщина, что сюда едет?

– Понятия не имею.

Но женщин было три. Они вышли из машины, и я сразу поняла – москвички. Разряженные в пух и прах, правда, во все темное. Три элегантные молодые дамы. Две из них едва стояли на ногах и щурились от света фонаря, видать, спали в машине, пока добирались к нам. Третья, трезвая, говорила с сильным акцентом.

Дима, увидев их, поднялся из-за стола им навстречу:

– Аня? Катя? Нора? Что вы здесь делаете?

Надо же, ай да Азаров, еще три подружки, три «свидетельницы»! Прямо гарем! Да у меня кровати такой нет, чтобы их всех вповалку положить…

Она сидела рядом со мной, касаясь бедром моего бедра, но я к ней уже ничего не чувствовал. Вдруг понял, что я просто животное, не желавшее гасить в себе половые инстинкты, и что я ради них, ради своего желания привез в Луговское и без того измученную Марину Болотову. Фантазируя в машине, по дороге к Евсееву, о том, как мне удастся остаться с Мариной наедине, в одной из тихих комнат большого дома Михаила или в сарайчике, где пахнет яблоками и сухой травой, я, распалившись, мог бы наброситься на девушку еще в машине, уж нашел бы способ, как ее уговорить, но продолжал крепко держать руками руль и смотреть вперед, на темнеющую с каждым километром дорогу, и клясть себя за нерешительность.

Этой поездкой с Мариной я нарушал все законы – и как следователь, вполне допускавший ситуацию, при которой сидящая за столом Марина услышит все наши с Михаилом разговоры, связанные с убийством несостоявшейся любовницы ее мужа, и как мужчина, взявший на себя ответственность за последствия этой поездки, однако не прочувствовавший всю ту душевную боль, которую могло бы причинить ей напоминание об убийстве и возможной неверности ее мужа.

До сих пор не понимаю, почему я не свернул с трассы куда-нибудь в лесок, на тихую поляну, не раскинул на траве свой дежурный плед, чтобы уложить и усладить понравившуюся мне женщину.

Я действовал непрофессионально, как настоящий идиот. Думаю, что Евсеев, узнав от меня, кого я привез, мысленно покрутил пальцем у виска, не в силах понять, осмыслить предложенную мной ситуацию. Я даже не помню, в какой момент я дал ему отмашку, мол, расслабься, при ней можно говорить обо всем, даже не подумав о том, что и его тоже в этот момент подставляю.

Видел я и те страшные взгляды, которые стрелами посылала мне Людмила, явно принявшая Марину за мою девушку, которую я прихватил с собой исключительно ради того, чтобы провести с ней ночь в евсеевском доме. Ничего не зная о моем семейном положении, Людмила вполне могла бы допустить, что я привез с собой тайную любовницу.