«Царский указ

В году таком-то, нынешнем, восемь дней тому, волхв Аркадий выкрал дочь мою, царевну Алену Далдоновну. Засим объявляю волхва сего татем злобным, вражиной личной и велю: изловить и немедля доставить во дворец.

Расстаравшегося ожидает милость моя и ларец злата червоного.

Царь Далдон».

Ларец золота – деньги огромные по нынешним временам, так что заработать их желающих тьма... А я один. И всех не осчастливлю.

Легко им золотишко не достанется, я буду защищаться.

Пока у меня между ног... кхм... скажем иначе, пока я верхом на могучем коне, в ножнах верный меч-кладенец, а в сердце решимость, увеличенная благодаря прочной кольчуге – экс-бронежилету и серебряному крестику на шее, – берегись, гадина! Трепещи, Кощей!

По здравом размышлении в мою душу начинает закрадываться сомнение: вшестером против целого царства? Кажется, перевес сил не в нашу пользу. Волхв-самозванец с кучкой чудес ограниченной зоны действия, кот-баюн с языком-помелом и храбростью зайца, домовой с замашками шпаненка, Трое-из-Тени – уникальные, но малоэффективные помощники, и Ураган – он единственный, кто смотрелся бы в свите былинного богатыря. Конь-тяжеловоз, способный нести великана с грудой доспехов и при этом идти и идти, вперед и вперед, не зная усталости, не ведая страха. Что бы я без него делал? Ах да... Борька.

Поросшая густым бурьяном тропа наконец вывела к озеру, по другую сторону которого, на лесной прогалине, стоит избушка Яги Костеноговой – няньки царевны.

– И как, верные други, будем перебираться через озеро? – поинтересовался я у спутников.

Ураган склонил голову и принялся подкрепляться, набивая утробу сочной травой.

– Будем делать плот, – решил кот.

– Лучше помаленьку – в обход, – предложил Прокоп, по жизни боящийся воды, а уж в таком количестве...

Трое-из-Тени промолчали, как всегда, когда дело касается принятия решений.

– Плот – это хорошо, но долго.

– Идем в обход? – надеясь, что я поддержу его предложение, спросил домовой.

– Тоже нет.

– Знаю. – В порыве озарения Прокоп треснул себя по лбу, отчего едва не свалился с коня. – Мы, чисто, забьем стрелку – бабка сама явится.

– Как ты засоряешь язык! – возмутился кот-баюн. – Ну что за слова! Ни рифмы, ни...

– Рифмы хочешь? – набычился домовой. – Ты захлопнешь щас же рот, а не то получишь в лоб. Такая рифма тебе пойдет?

– Тихо. – Удавив назревающий спор в зародыше, я спросил: – Купаться будем?

– Нет!

– А придется... – Спрыгнув с коня, я разделся.

Погода жаркая. Вода должна прогреваться, и тратить время на то, чтобы обойти озеро, глупо. Тем более что сроки поджимают. Кощей-то, скотина, поди не зевает...

Наскоро упаковав торбу, куда поместились кольчуга и оба меча – огнестрельный и газовый, а поверх и штаны с рубахой, я пристроил все это на охапке сухих веток. Опустив получившуюся конструкцию на воду, удостоверился, что она держится на плаву. Если не поднимать волны.

– Ураган, ну давай, смелее, – беря за узду, подбодрил я коня. – А вы чего расселись? – Я посмотрел на домового и кота, замерших в позе суслика. – Особое приглашение надо?

– Вода, – жалобно произнес кот.

– Что вода?

– Она мокрая.

– А бывает другая?

– Нет.

– Тогда какие проблемы?

– Вода.

– Что вода?

– Она мокрая.

– А... кхм... сбой в матрице или дежа вю?

– Кого жую? – поинтересовался домовой.

– Не кого, а чего, – встрял в диспут Васька, – кого жуют каннибалы или людоеды.

– Ну грамотей, – удивился я.

Прокоп же пренебрежительно сплюнул и с классическим выражением типа «ой-ей-ёй, какие мы умные...» на сморщенной мордашке произнес:

– Сам толком не знает – те или другие, а туда же...

– Да я... – Шерсть на загривке кота поднялась от яростного негодования, но домовой прекрасно наловчился гасить подобные вспышки лихими затрещинами и оплеухами, так что этим все и ограничилось.

Подождав, пока восстановится хотя бы подобие перемирия, я приступил к выяснению отношений с парой спорщиков.

– Если вы хотите мне что-то сказать – разумеется, за исключением того, что в озере вода и она мокрая, – то милости прошу... говорите.

Кот-баюн поднялся на задние лапы, передние сложил за спиной и, выпятив грудь, откашлялся.

– Только не в стихах, – попросил я его.

– Разумеется, – согласился Васька. – Исходя из общей концепции естественного отбора, сформировавшего семейство кошачьих, ярчайшего представителя которого вы можете лицезреть в непосредственной близости, мы имеем возможность проследить процесс зарождения и постепенного формирования негативного отношения к неконтролируемым скоплениям дикой ШО. Исходя из очевидности этого факта, мы имеем самонапрашивающийся вывод. Первородная амеба – мать-прародительница всех существ на свете, обитает, вернее обитала, в океане и была не умнее сперматозоида, но столь же упорна в своем стремлении достичь цели. В нашем случае – это создание под присмотром всех сил природы и божественного начала венца творения генной инженерии – меня, разумеется, как одного из целого ряда представителей семейства кошачьих...

– Кошко сапиенс, – вставил я.

– Кто?

– Кошка разумная.

– А что – звучит, – решил кот-баюн. – Повтори еще...

– Кошко сапиенс.

– О да! Прямо в этот миг в моей душе зреет ода величию нашего рода.

Кошко сапиенс – венец творенья,

Не пьешь вина, не ешь варенья,

Но любишь сливки, молоко,

Творог, сметану, колбасу.

и...

– Стоп, стоп! – взмолился я. – Тайм аут. Ты заморочишь мозги кому угодно. Скажи мне просто и доходчиво, почему ты не хочешь перебраться на тот берег. Боишься?

– Я?!

– А здесь много котов-баюнов?

– Мы вообще очень редко встречаемся в природе, поскольку являемся уникальными.

– Значит, боишься?

– Проявляю разумную осторожность.

– Ага. А ты? – Я посмотрел на притихшего домового. – Тоже?

– Мы домовые – не жабы, плавать не обучены.

– Понятно.

Создавшаяся ситуация требует неординарного решения, а в голову лезет одна ерунда.

– Давайте искать решение, которое будет приемлемым для всех.

– Верно мыслишь, необходим консенсус, – назидательно изрек кот Василий.