– Чего ты к нему присматриваешься, словно какой-то изъян пытаешься найти?

– Обман, кругом обман… – с тоскливым разочарованием в голосе произнес Владислав, хотя в чувствах было веселье.

– О чем ты?

– Да вот, кто-то грозился мне кое-что модернизировать в большую сторону, но что-то не сильно заметно… Как бы не меньше даже стало. Тебе нравятся маленькие?

Эхинацея засмеялась.

– А я так надеялся и ждал…

– У темнокожего клона будет как хочешь, может даже и больше! – сказала она, продолжая смеяться. – В конце концов, статуэтку ты показал негритянскую!

– Уже и не знаю, можно ли теперь верить…

– Ну если не знаешь и не веришь, то действительно сделаю вообще с мизинец! Причем в эрегированном состоянии!

– Верю-верю!

– То-то же!

И вновь начались эксперименты.

– Ну как ощущения? – спросила Эхинацея, когда Владислав впервые вселился в своего клона.

– Странные… более внятно ничего сказать не могу.

– Нигде не жмет?

– Ну это же не костюм, – усмехнулся он. – Но да, если сравнить с костюмом, то он сидит идеально… даже чуть просторнее. Уж точно не сравнить с теми ощущениями, когда приходилось брать под контроль чужие тела.

– Что, собственно, и требуется от клона. Что до просторности, то это эффект более развитого пси-потенциала. Одно дело хирургически увеличивать ментальные возможности и совсем другое генной инженерией.

– Намекаешь на то, что мне нужно переселяться в клона на постоянной основе?

– Было бы не неплохо. Думаю, твои пси-возможности возрастут если не на порядок, то в разы точно.

– Хм-м… Я, признаться, пока не готов лишаться оригинального тела.

– Сразу и не нужно. Клон надо развить. Для начала можно подселить в него симбионта. Тела клонов, конечно, прокачаны по максимуму: крепкие кости, ускоренная реакция, зрение, слух и все прочее, но то, что дает симбионт, тоже лишним не будет, особенно его способность лечения.

– Угу. Только вот… – задумался Владислав.

– Что?

– Знания…

– И что с ними не так?

– Да я вот только сейчас заметил, что ничего не помню из того, что закачано в живые флешки.

– Вот как? – удивилась Эхинацея. – Информация не встроена в энергоструктуру?

– Не то чтобы совсем ничего, скорее это можно сравнить с остаточными впечатлениями после прочтения книги или просмотра фильма. Помнишь общий сюжет, отдельные реплики, какие-то особенно яркие эпизоды, но вот чтобы помнить абсолютно все, этого нет, – объяснил он.

– Странно, я ведь помню все, что получила через нейросеть…

– Потому что через нейросеть идет запись в мозг, а значит, и в твою энергетическую матрицу, а у меня внешние накопители информации – с матрицей они не связаны.

– М-да, неприятно…

– Не то слово.

Роев вышел из тела клона.

– В энергетической форме существования знания также отсутствуют, – добавил он, вернувшись. – Раньше как-то не замечал этого момента, просто не до того было.

Роев вернулся в свое настоящее тело и после короткой паузы заявил:

– А теперь все знаю. Даже где-то забавно.

– Придется провести копирование знаний с помощью симбионта с оригинала в клона…

– Придется, если это вообще возможно. А ты свои клоны вырастила? – спросил Владислав, переключившись на другую тему.

– Нет еще. Все силы и внимание сконцентрировала на росте твоего, чтобы понять, получится ли вообще что-то.

С подселением базового симбионта проблем не возникло. Была опаска, что он тоже решит покинуть тело после того, как Владислав вернется в свое настоящее тело, но нет, остался и стал поддерживать жизнедеятельность носителя.

– Вот и замечательно! – обрадовалась Эхинацея. – Теперь можно и остальные доводить до ума.

И довела, так довела, что Владислава чуть до инфаркта не довела, когда он проснулся ночью от ощущения чужого присутствия в своей каюте и, открыв глаза, увидел рядом со своей койкой трех обнаженных девиц.

– Ё-моё! – воскликнул он, непроизвольно пытаясь отшатнуться назад.

– Привет, – произнесли они хором.

– Эхи?!

Роев включил свет в каюте.

– Я, – ответили девицы хором и засмеялись. – А ты еще кого-то тут надеялся увидеть?

– Нет.

– Точно?

– Абсолютно.

– Так и быть, поверю…

Девушки завертелись на месте, эротично выгибаясь, давая себя рассмотреть со всех ракурсов в самом выгодном свете. А посмотреть было на что.

Та, что стояла в центре, являлась точной копией прежней Эхинацеи, только молодая, лет восемнадцати, с грудью четвертого размера, этакие аппетитные булочки.

Та, что слева, представляла собой худощавую азиатку, сантиметров на пять-семь ниже ростом, чем оригинал, с острой грудью третьего размера.

Та, что стояла справа, была плотненькой негритянкой, наоборот сантиметров на пять-семь выше оригинала, с грудью пятого размера, чуть продолговатой формы, этакие дыньки…

В общем, девицы, что называется, на любой вкус и цвет. Лица при этом были неуловимо похожи, что, собственно, неудивительно, ведь генетическая база идентична и лишь модифицирована под расовую принадлежность, то есть раскосые глаза и тонкие губы у азиатки и более пухлые губы и широкий нос у негритянки.

– Уф-ф… ты смерти моей хочешь? И говори, через кого-то одну из них… а то хор производит странное впечатление…

– Ну как тебе? – спросила центральная – оригинальная Эхинацея.

При этом девушки-клоны обнялись, а потом и вовсе стали с томным видом касаться грудей и животов, как своих, так и друг дружки.

– Супер… – прохрипел Роев враз пересохшим ртом. – Что называется, мечты сбываются… Только откуда у тебя взялся геном для создания негритянки? Мы ведь с ними не контактировали.

– С поля боя. В одном из кораблей был кровавый след, ну я на всякий случай взяла образец, – ответила она через негритянку.

– Понятно…

Девушки стали приближаться к койке, азиатка и негритянка зашли справа и слева, а оригинальная Эхинацея двинулась через торец койки.

– Эхи?..

– Что? – плотоядно улыбаясь, спросила она – клон-оригинал, забравшись на койку и медленно двинувшись на Владислава, словно кошка.

– Ты чего это удумала? – нервно спросил он.

– А то ты не понял?

– Понял…

Азиатка и негритянка сели по обе стороны от него и начали водить руками по его груди, что было крайне возбуждающе.