– Угадал.

Славик недоверчиво усмехается. Что-то задумал его друг.

– Как там наша рыжая бестия? – снова спрашивает он.

– Наша? – поднимает брови Димон.

– Конечно. А ты думал, один ее пользуешь?

Димон смотрит на Славика.

– Ты тоже?

Славик смеется.

– Да все, кто здесь копает!

– Понятно, – говорит Димон.

Утро пасмурное, в лесу тихо. Женя идет за Димоном. У него на плече сумка, она в синем адидасовском костюме.

– Долго еще?

– Уже пришли.

Димон раскидывает ветки и спускается в блиндаж.

– Иди сюда, – зовет он Женю.

Та смотрит на него сверху вниз.

– Страшно?

– Нет, – отвечает Женя и следует за ним.

– Ого! – говорит она. – Тут прикольно.

– Хотела бы здесь жить?

Она улыбается.

– Только если с тобой. Возьми меня прямо тут.

Он достает из сумки немецкий костюм и фуражку.

– О! Все, как ты любишь?

– Ты переоденься, а я пока погуляю.

– Яволь, майн фюрер! – вскидывает она руку.

– Нет, – мягко говорит он. – Гитлер – это ты.

Женя смеется.

– С ума сошел! Я Евгения. Ева. А ты – мой Гитлер! Мой демон.

Димон кивает. Пусть будет так.

– Ладно, – говорит он. – Переодевайся.

Он поднимается наверх, вынимает из сумки гранату, дергает кольцо и бросает в блиндаж.

Взрыв немного его оглушает. В ушах звенит.

Минут через пять, когда в голове становится ясно, он достает мобильник и нажимает на кнопки.

– Слушаю, – отзывается Рита.

– Гитлер мертв, детка, – говорит Димон. – Гитлер мертв.

Вадим Шамшурин. Марат говорит

Марат говорит, что надо писать каждую неделю по рассказу, что, когда наберется пятьдесят, тридцать выбросить, а из двадцати сделать книжку. Мы тем временем идем в «Блиндональдс» на улице Жуковского – есть борщ за пятнадцать рублей. Марат говорит, что у него уже есть сюжет, вот слушай, издательство собирает в книжном магазине молодых писателей… Почему именно молодых, спрашивает Оксана. Да, не обязательно, просто писателей. Зачем? Чтобы весь вечер отвечать на их вопросы. И вот писатели спрашивают: почему вы нас не печатаете? А издательство отвечает: несите тексты, и мы вас напечатаем. А писатели отвечают: мы еще ничего не написали. Почему, спрашивает издательство. Зачем, удивляются писатели. Вы ведь все равно не напечатаете. Напечатаем! Не напечатаете… Да, хороший рассказ, киваю я, кивает Оксана. Давай ты возьмешь и напишешь его, говорит мне Марат, а мне сорок процентов за идею. Сам пиши, говорит Оксана, а мы тебе тогда сорок процентов. Сам придумай, сам напиши, а вы мне сорок процентов – нет, мне такие дела не нравятся, – говорит Марат… Мы идем по Литейному, и Марат говорит, что написал рассказ… Новый? Да. Когда? Наверное, уже полгода назад, но не знаю, как его закончить – мой герой там просыпается в конце, и всё оказывается сном… Нет, говорю я, это плохой конец, надо другой. Уже очень много рассказов, где герои в конце просыпаются, или там у них что-то с мозгами, и они либо психи, либо призраки… Завтра будет год, говорит Оксана, как я подписала договор с издательством, и ничего не движется. Ничего, говорю я, пройдет еще пару лет, и можно будет продать роман в другое издательство и снова денег заполучить. О, говорит Марат, из этого можно сделать рассказ, мне за идею – тридцать процентов. Почему тридцать, а не сорок? А вы больше всё равно не дадите! Завтра я поеду к Артуру, говорит Марат. Артуру куда-то надо уйти, а я должен проследить за двумя женщинами, которые будут класть плитку в ванной. Большое искушение, говорю я, они будут ползать по ванной кверху попами, а ты будешь смотреть. Не оказалось бы так, говорит Оксана, что ты скажешь, нет, вы не так делаете. Дай покажу как. А они скажут, да, да, покажи как! Ты начинаешь им показывать и кладешь в ванной плитку вместо них. Артур приходит, говорю я, ты в ванной кладешь плитку, а квартира пуста – ни кошки, ни мебели…

Из этого может получиться… хороший рассказ, заканчиваем мы все хором и смеемся.

Мы заходим с улицы в «Блинбург» – так упрямо называют это бистро Марат с Оксаной – и садимся в самом конце зала в пустом закутке. Валяется какой-то мусор, на столе оплавленный воск, на стульях крошки. Возьми другой стул, говорит Оксана. Марат говорит, смотрите какой уваристый борщец, ложка стоит. И правда, пластмассовая ложка стоит. И у меня стоит, – говорит Оксана. Однако, – удивляется Марат. Представляете, меня в рецензии назвали девицей неопределенных лет, говорю я. Это как так, спрашивает Марат. А вот так, я достаю вырезку: «Повесть В, героиня которой грациозно грызет ногти, а потом садится в конце на шпагат, приводит в недоумение ужасным половым дисбалансом, все это скорей писала девица неопределенных лет, удивительно только, что у нее имя В.» Это, спрашивает Марат, женщина написала? Нет, какой-то Всеволод… Тебе надо, говорит Марат, написать рассказ, как ты находишь его, чтобы набить морду, а он оказывается не мужчиной, а женщиной. Уже десяток рассказов набралось, говорит Оксана, самое время начинать рассылать по издательствам. Надо посылать в Москву, говорю я. Сразу в несколько мест. В начале, говорит Марат, надо посылать не сами тексты, а анонс, издатель прочитает анонс и нам напишет: нет, этого добра нам не надо, пришлите другое. Ну, мы сразу и пришлем уже нацеленно, какому-нибудь конкретному человеку. На мой текст, говорит Оксана, тоже вначале попросили анонс. Да, говорит Марат, так по-умному. Давайте пошлем «Собаку», говорит Марат, вот ты сорок четыре страницы прочитал за полчаса. Да, прочитал. Наверное, начиная с сорок второй, говорит Марат. Или давайте пошлем «Город». Нет, его надо сушить, говорит Марат, надо над ним еще работать. Мы ехали с Оксаной, говорит Марат, и как раз разговаривали о тебе. Ты правильно делаешь, что всегда заканчиваешь текст. Не получается повесть – делаешь рассказ. А я не могу ничего закончить. Всегда запал заканчивается после нескольких страниц. Но это честнее, говорю я, ты пишешь роман и бросаешь роман. А я обманываю всех и в первую очередь себя. Все равно, говорит Марат. Я не доедаю пельмени, оставляю их так в картонной коробочке, а рядом какая-то девушка в красном переднике в жирных пятнах ставит на столы стулья. Сколько уже времени? Начало десятого. Ну что, пошли?

Я возвращаюсь домой, еду в метро. В вагоне все люди молчат. У меня звонит телефон. Это Марат. Я согласен на двадцать процентов, говорит Марат.

Оксана Бутузова. История одной книги

(документальная хроника «Чемпионата» Марата Басырова)