Полчаса назад она как ошпаренная выскочила из квартиры, оставив недоумевающего Дениса стоять столбом посреди кухни. Хватая ее за руку, пытаясь воспрепятствовать ее бегству и ничего не добившись, он подбоченился и с плохо скрытым раздражением смотрел из дверного проема на то, как она мечется по прихожей, лихорадочно напяливая на себя одежду.

— Психопатка! — не выдержав паузы, заклеймил он ее.

Алька воздержалась от встречного комплимента и лишь ускорила сборы. Ей необходимо было сейчас уйти, укрыться, убежать куда глаза глядят. Лишь бы не бередить то тайное, что неизменно возвращало ее к мыслям о простом человеческом счастье…

— Неврастеничка! — не унимался Денис. — Что такого я тебе сказал?

— Ничего, — устало пожала она плечами, берясь за дверную ручку. — Просто у меня действительно нервы сдают…

Глазок светофора приветливо заморгал, позволяя сбросить оцепенение и двигаться дальше. Алька решительно свернула на ближайшей развилке.

Черт знает, что с ней происходит!

Ведь как хорошо ей было до тех пор, пока этот улыбчивый ковбой не начал лезть ей в душу. Хорошо, правда, весьма относительно, но удалось же ей справиться с прежней болью, то есть приглушить ее… Ну пусть не приглушить, так хотя бы не думать о беде…

Тьфу ты, черт! Окончательно запутавшись, она притормозила и уронила голову на руль. Ну кто бы мог подумать, что этот простачок сможет так выбить почву у нее из-под ног.

С каким трудом она заставила себя отгородиться от всего, что было прежде, надеясь, что теперь неуязвима. Как творила она эту свою раковину, которую, как она считала, ей удалось наглухо захлопнуть! Сидя часами дома, забравшись в кресло с ногами, Алька призывала на помощь всю свою выдержку, подпитывала ее холодным расчетом, даже цинизмом, но увы… Как показало время, броня ее отнюдь не крепка…

Заморгав часто-часто глазами, пытаясь прогнать непрошеные слезы, Алька порылась в сумке и достала оттуда трубку мобильника. Он был отключен с тех самых пор, как она покинула стены своей квартиры. Подержав маленькую игрушку нынешних гомо сапиенс на ладони, она решительно нажала кнопку включения и едва не подпрыгнула от неожиданности — трель телефонного звонка показалась ей оглушительной.

— Алло, — еле слышно обронила она.

— Алька, что, черт возьми, происходит?! — минуя приветствие, набросилась на нее ее приятельница. — Почему ты запретила мне появляться дома?! Что там у тебя стряслось?!

— Лариска? Ты, что ли? — Алевтина с облегчением вздохнула. — Ты где сейчас? Где ты вообще пропадала все это время?!

— Там же, где и была, — в деревне у бабки. Но я не могу здесь торчать вечно! Зима не за горами, а здесь туалет на улице! Почему мне нельзя домой? Ты ведь сказала по телефону, что нельзя! Почему? — Лариса на мгновение умолкла, переводя дыхание.

— Ты спокойно жить хочешь? — воспользовавшись паузой, осторожно спросила Алька.

— Да, а что? — Похоже, Лариса немного растерялась.

— Вот и поживи пока там, у бабули. Печка наверняка есть, в доме теплынь, а у тебя отопление еще не дали, так что живи и радуйся.

— Сроки… — деловито осведомилась подруга, мгновенно отреагировав на ее мрачноватый юмор и окончательно поняв, что Алька попусту пугать не станет.

— Не знаю, Ларис, — честно призналась она. — Сама не думала, что так все получится. Перед начальницей тебя подставлять не стала…

— И правильно сделала, — перебила ее Лариса, сердито засопев. — Она и без этого вопросами по телефону меня забросала.

— А ты?

— А что я? Отнекивалась, конечно! Но, если я ее правильно поняла, проблемы у тебя конкретные и мое вмешательство вряд ли изменило бы ситуацию…

— Проблемы катастрофически огромны. И ты правильно думаешь — твое поддакивание ничего бы не изменило, только себе бы хуже сделала.

— И что теперь?

— Да ничего! — в сердцах воскликнула Алька. — Сама еще не знаю.

— Это понятно, но домой-то мне когда можно вернуться?! Отпуск ведь скоро кончится!

— Домой? — тупо переспросила Алевтина, пытаясь найти нужные слова, чтобы успокоить не в меру разволновавшуюся подругу. Но сколько она ни пытала воображение, оно ничего ей не подсказало. Поэтому она просто посоветовала: — Слушай, а может, у мужика своего пока поживешь?

— Ага, вместе с его супругой и тремя детьми! — фыркнула Лариска. — Лучшего варианта предумать невозможно!

— Аморальная ты женщина… — устало попеняла ей Алька. — Ладно, съеду я с твоей хижины. Завтра…

Лариска, мгновенно потеплев, принялась щебетать о житье-бытье, попутно вклинив в рассказ пару-тройку бородатых анекдотов, и под конец так расчувствовалась, что великодушно предложила:

— Аль, а ты поживи еще неделю. Я все равно раньше не собиралась возвращаться. А он как?

— Кто? — опешила она от неожиданности.

— Да ладно тебе. Мне уже доложили, что голубоглазый, широкоплечий с тобой рука об руку…

«Ах, Лариска! Вот чудо! — улыбнулась своим мыслям Алька, простившись с подругой и бросив трубку на сиденье. — В любой ситуации отыщет интрижку».

Но противный, маленький, совестливый голосишко просочился сквозь ее иронию и напомнил, что ситуацией-то на этот раз воспользовалась как раз она, а не ее подруга. И все Алькины возражения и оправдания не могут быть приняты в расчет. Этот голосишко напоминал, что сопротивление-то ее не было столь уж очевидным.

Алька, разозлившись непонятно на что, завела урчащую колымагу и, врезаясь в самую середину огромных луж, какими пестрел сей забытый богом переулок, рванула вперед.

Сидя в маленьком скверике позади дома, в гуще зарослей облетевшего боярышника, Алька насквозь продрогла, но так и не смогла найти мотива для объяснений внезапно принятого ею решения.

А нужно ли вообще что-то объяснять? К чему все усложнять? Она давно думать забыла о нем, как он вдруг ни с того ни с сего свалился на ее голову с мнимым сочувствием и неизвестно откуда взявшимся участием. Подумаешь, у них общая беда! Это не делает их ближе! А как раз напротив — порождает массу вопросов и бездну недоверия друг к другу. Во всяком случае именно такие чувства она испытывает к Денису.

Но как бы она ни пыталась себя в этом убедить, память, наша недремлющая хранительница прежних ощущений, настойчиво советовала ей не отмахиваться от того хорошего, что невольно возникло в ее жизни с появлением Дениса.

«Ну и что! — упрямо твердила самой себе Алька. — Все это ни к чему! Сейчас пойду и все ему скажу!»

Она напрасно готовилась к неприятной беседе с Денисом, говорить никому ничего не пришлось. Квартира оказалась пуста. Окна не занавешены. Одеяла, доселе служившие надежными портьерами, были аккуратно свернуты и уложены на те же самые полки, откуда их извлекли. Посуда вымыта и расставлена в сушке. В общем, все так же, как и до их прихода сюда.