Стрелки часов ползли невыносимо медленно. Зося томился, грустнел время от времени, но как только во двор вползала какая-нибудь машина, тут же воспарял духом.

Когда до ожидаемой встречи оставалось каких-то семь-десять минут, во двор на бешеной скорости ворвался мотоциклист. Облаченный в кожаный костюм и гермошлем, он промчался под самым окном застывшего в ожидании Зоси, заставив того вздрогнуть от неожиданности, и остановился у соседнего подъезда.

Зося с неприязнью посмотрел вослед молодому пареньку, в глубине души позавидовав прыти, с какой тот соскочил с мотоцикла и вбежал в подъезд, и вновь сосредоточил все свое внимание на въездной арке…

Алька сидела в маленьком уютном кафе за два квартала от дома Зоси и потягивала горячий шоколад. Времени до встречи оставалось еще предостаточно для того, чтобы все хорошенько обмозговать. Помешивая ложечкой темный ароматный напиток, она прокручивала в голове различные варианты предстоящего свидания и тешила себя пусть крошечной, но все же надеждой на то, что все желаемое уже свершилось и Зося, как всегда, пронюхав об этом прежде других, хочет сорвать куш в виде ее благодарности за хорошую новость. Она позволила себе размечтаться до такой степени, что увидела себя стоящей на пороге своей собственной квартиры и гордо указывающей на дверь смущенному донельзя Сергею. Выглядел он при этом не лучшим образом. Заламывая руки, он умолял ее простить его, упрекая себя в необъективности. Но она была тверда, как никогда.

— Нет! — отвечала ему Алька, не заметив, что произнесла это слово вслух, и по изумленным взглядам молодых людей за соседним столиком поняла, что ее занесло слишком далеко.

Она вздохнула и отхлебнула почти остывший шоколад. Мечтай не мечтай, но случись такое, еще неизвестно, как повела бы она себя в подобной ситуации. Еще месяц назад она как благословение божье приняла бы из его рук оливковую ветвь и все бы пошло, как и прежде, но сейчас…

Сейчас для нее все изменилось. Она не могла точно указать причину, но твердо понимала, что возврата к прошлому не случится никогда. Пусть он узнает, что она не брала этих денег. Пусть он попытается вернуть ее расположение и даже восстановит на работе. Но тех чувств, какими прежде переполнялась ее душа, невозможно вернуть.

Алька не могла с точностью назвать день недели, час, минуту, когда произошел в ней этот перелом. Может, в те дни, когда она сидела дома, сжавшись в комочек в кресле, и глотала слезы от обиды, несправедливо нанесенной ей. Может, раньше, когда Сергей клеймил ее как вероломную воровку и аферистку, лишив при этом возможности вставить хотя бы слово. А может, это случилось совсем недавно и виной тому стала неотразимая улыбка исчезнувшего в неизвестном направлении Дениса…

Часы над входом пробили девять, прервав неторопливый поток ее размышлений. Алька швырнула пару бумажек на стол и устремилась к выходу. Молодой человек, с которым она столкнулась в дверях, оценивающе скользнул по ней взглядом и кое-что пробормотал, напомнив ей тем самым, что она по-прежнему молода и привлекательна.

— Девушка, — не оставил он попытки быть замеченным, когда она уже усаживалась в машину. — А может, все-таки вы найдете для меня время?

Алька отрицательно мотнула головой, нахмурилась, давая понять навязчивому ухажеру всю тщетность его надежд, и села за руль. Но, трогая машину с места, все же повернула зеркало заднего вида немного под другим углом, чтобы рассмотреть себя получше.

Освещаемое неоновыми вспышками витрины заведения, которое она только что покинула, на нее смотрело измученное лицо пусть молодой, но все-таки искушенной жизнью женщины. Глаза, забывшие о том, что такое косметика, смотрели без обычного блеска, с такой настороженностью, что Альке невольно сделалось до слез жаль эту женщину, смотревшую сейчас на нее из зеркала.

«Что они с тобой сделали, девочка? — Задала она самой себе вопрос. — Что они все с тобой сотворили?!»

Картины ее жизни, с тех самых пор, как она покинула порог отчего дома, мгновенно промелькнули у нее перед глазами, заставив заскрипеть зубами.

Вроде бы да… Все очень удачно складывалось. В таких случаях принято говаривать — не было бы счастья, так несчастье помогло. Но это на самом деле только верхушка айсберга. Лишь самый острый пик ее. А вообще-то…

Как ей приходилось изворачиваться и лгать Сергею, когда нужно было по требованию его родного братца мчаться к тому на встречу и выкладывать пункт за пунктом все о времяпрепровождении младшенького. Как ей обрыдло улыбаться по первому требованию Сергея, когда хотелось закатить скандал из-за недостаточного внимания, нечуткости, а то и просто из чисто женского каприза.

«Ну все, хватит!!! — решила она, сворачивая под арку во двор бывшего когда-то обкомовского дома. — Если все то, о чем я мечтала сейчас, имеет место быть, то больше никто и никогда не посмеет указать мне, что делать!!! Плюну на все и уеду куда глаза глядят!!!»

Она поставила машину под приветливо светящиеся окна Зосиной квартиры и еще раз бросила быстрый взгляд на себя в зеркало. Злость прибавила ей немного свежести, раскрасив нежно-розовым тоном щеки и добавив упрямого блеска глазам.

— Вот так-то лучше! — прошептала она и, заперев машину, двинулась вперед.

Подъезд, выложенный когда-то метлахской плиткой, сейчас вместо нее имел ровной формы цементные квадратики и освещался тусклой лампочкой. То ли господа предприниматели упустили кое-что из вида, то ли жители подъезда были в основной своей массе старожилами с незапамятных времен, но невыкрашенные стены пещрели всевозможными витиеватыми комбинациями, написанными чьей-то торопливой рукой. Быстро пробежав по ним глазами, Алька с удовлетворением узнала, что ее мнение и мнение безвестного автора данных бессмертных записок на удивление совпадает по отношению к жителю квартиры номер два. Она невольно улыбнулась, представив себе Зосю козлом в кепочке, и, остановившись перед его дверью, нажала кнопку звонка…

— Где вы были все это время? — Следователь курил, вяло стряхивая пепел прямо под ноги. — Вы же почти не выходите из дома, почему на этот раз оказались не здесь?

Пожилая женщина на мгновение оторвала свой взгляд от распростертого под белой простыней тела на полу кухни, потрясла головой, силясь что-то ответить, но, так и не издав ни звука, вновь поникла головой.

— Уважаемая, — было заметно, что следователь раздражен. — Если вы ничего не сможете мне ответить, вам придется проехать со мной в отделение. А там у нас язык могут развязывать даже таким старым калошам, как вы…

Последнюю фразу он сказал почти шепотом, скорее для себя, но она услышала и, мгновенно прореагировав, отчеканила:

— Я не калоша, а заслуженная учительница РСФСР! И здесь под простыней сейчас лежит тело моего сына! Теперь уже покойного, а вы!!! Вы стряхиваете пепел, как какое-то… быдло!!!

— Чего?! — От неожиданности он опешил и не сразу нашел что сказать, но когда истинный смысл ее слов дошел до него, то он рассвирепел. — Ах ты!.. Я сижу за столом. У моей жены сегодня юбилей. Меня срывают с места, потому что этого долбаного ублюдка кто-то решил пристрелить! И почему, интересно, именно сегодня?! Почему, я вас спрашиваю?!