Но разница между обычными визитерами и Дронго была в егонесколько необычной миссии, которая должна была пройти только в Тегеране.

В аэропорту был довольно строгий таможенный и пограничныйконтроль.

Проверявший документы Дронго представитель пограничнойслужбы строго взглянул на приехавшего.

— Вы раньше бывали в Иране?

— Да, конечно.

— У вас нет отметок в паспорте.

— Это новый паспорт, — улыбнулся Дронго.

— Сколько раз вы бывали в нашей стране?

— Не считал, но несколько раз бывал. Последний раз, когда яехал в Кербелу через Иран.

Кербела, священный город для мусульман-шиитов, находился вИраке, и только паломникам из Азербайджана и Дагестана разрешалось проезжатьтуда через Иран, чтобы совершить паломничество. В Кербеле находились могилыпочитаемых у шиитов имама Али и его сына Хусейна. Совершивший паломничествосчитался каблеи, что было вторым духовным званием после совершения большогохаджа в Мекку.

Услышав про Кербелу, пограничник быстро вернул документы ипожелал счастливого пути.

На такси Дронго приехал в отель «Истиглалият» гдеразместился в просторном номере. Он не сомневался, что предоставленный емуномер прослушивается, в Тегеран приезжало не так много иностранцев, чтобы неиметь возможности установить достаточно строгий контроль. Иранцы справедливоопасались деятельности агентуры других государств, резко настроенных против ихгосударства.

Приняв душ, Дронго позвонил по известному ему телефону.

— Здравствуйте, — сказал он по-турецки, — мне нужен господинАли Гадыр Тебризли.

— Кто говорит? — спросили по-фарсидски. В этой стране непоощрялись разговоры на турецком, столь схожем с азербайджанским, на которомговорило пол-Тегерана.

— Я не говорю по-фарсидски, — признался Дронго. На этот разон не стал употреблять турецких слов, а перешел на азербайджанский, понятныйместным жителям.

— Что вам нужно? — спросили его. В фарсидском иазербайджанском языках были некоторые похожие слова, однако лучше других вТегеране мог бы почувствовать себя таджик, для которого не было бы сложностей сязыком, как не бывало сложностей у приехавшего из Баку азербайджанца в Турции,или молдаванина из Кишинева в Бухаресте.

— Мне нужен господин Али Гадыр Тебризли.

Это был руководитель группы советников иранской разведки,знакомый Дронго еще по предыдущим визитам в Тегеран. Он пользовался большимвлиянием в Тегеране, так как, кроме обычного университетского образования вКембридже, окончил теологическую академию в Саудовской Аравии и специальныекурсы в Лэнгли. Но все это было до семьдесят девятого года, после которого вИране столь стремительно поменялись ориентиры и из прозападного шахскогогосударства в стране возник исламский режим аятоллы Хомейни. К удивлению самихамериканцев, один из самых перспективных и самых толковых специалистов бывшейшахской охранки САВАК не только не был уволен из органов, не только нерепрессирован, но и, наоборот, получил довольно значительную должность приновом режиме. Никто не мог даже предположить, что блестящий ученик Кембриджа иЛэнгли был талантливым двойным агентом и одновременно пересылал донесения вПариж, где находилась ставка аятоллы Хомейни. В семьдесят девятом году ему былосорок четыре. Сейчас, спустя восемнадцать лет, ему шестьдесят два, но онпо-прежнему выглядел моложаво, только вместо привычно выбритого лица у негобыли коротко подстриженная, почти чеховская бородка и усы. Он сохранил привычкук европейской одежде, предпочитая мягкие вельветовые брюки и кашемировыепиджаки.

А вместо галстуков он завязывал по старой привычке разныеплатки и был скорее похож на стареющего франта с Английского бульвара в Ницце,чем на одного из руководителей иранской разведки.

— Он будет через два часа, — ответил недовольным голосомговоривший с Дронго незнакомец.

— Передайте ему привет от Дронго, — попросил он.

— От кого? — не понял его собеседник.

— Он догадается, — заверил его Дронго и положил трубку.

Он вышел на балкон. Весенний Тегеран был по-особенномукрасив. Несмотря на мрачные статьи иногда появляющиеся в западной прессе, городстремительно развивался, обновлялся, расширялся. Последствия изнурительнойвойны с Ираком иногда еще встречались в виде старых разрушенных домов, вкоторых никто не жил.

Но здесь шло довольно интенсивное строительство. Открывалисьофисы европейских компаний, представительства крупных западных, японских иазиатских фирм.

Отстающие в этом вопросе американцы не испытывали особоговосторга по поводу сотрудничества своих европейских союзников с Ираном.

Справа от отеля велось строительство многоэтажного здания.Дронго обратил внимание на башенные краны с японской символикой. Он вернулся вномер, когда услышал телефонный звонок. Поднял трубку. Но не успел ничегосказать, так как в трубке послышались гудки. «Странно», — подумал Дронго. Онсчитал, что иранские спецслужбы могли бы работать и поаккуратнее. Взглянув начасы, он поспешил одеться, чтобы спуститься вниз, в ресторан.

В ресторане, разумеется, не подавали спиртного, алкоголь былстрожайше запрещен во всех ресторанах города. Это, правда, не мешало многимместным жителям вволю предаваться пороку у себя дома, за закрытыми дверями.

Он обедал в одиночестве, не обращая внимания на двух молодыхпарней, скромно устроившихся за одним из соседних столиков. Дронго никогда нелюбил алкоголь, он не пил пива, почти не принимал крепких напитков, лишь иногдаразрешая себе выпить стакан красного вина. Но за обедом он вдруг остропочувствовал, что запрет на алкоголь делает его особенно желанным. Закончивобедать, он расплатился с официантом и вышел из ресторана. Двое молодых людейвежливо проводили его до лифта. Он вошел в большую кабину, нажал на кнопку сцифрой «пять», когда в лифт ворвался еще один мощный тип с широкими квадратнымиплечами и мрачно о чем-то попросил. Увидев, что Дронго недоуменно пожимаетплечами, он потянулся к кнопке с цифрой «шесть».

Двери закрылись, и кабина мягко пошла вверх. Внезапно лифтостановился.

Дронго недоуменно оглянулся и увидел, что его мрачный соседдержит в руках пистолет с уже навинченным на него глушителем. Лифт не двигался,а убийца стоял в трех метрах от него с пистолетом в руках. И спастись не былоникакой возможности…

Полковник Арвар Мовсаев был не просто одним из лучшихсотрудников Службы внешней разведки по восточным странам. Он был настоящимпрофессионалом, влюбленным в свою работу. Прилетев в Москву, он не стал терятьвремени и уже утром первого апреля отправился в Домодедово, чтобы постаратьсявыяснить, зачем Натиг Кур прилетал в столицу на один день. Вместе с ним вДомодедово поехал подполковник Вячеслав Никитин, которому было порученокоординировать свои поиски с работой Мовсаева.