Осталось всего четыре ступеньки.

— Вот скажи, как ты собираешься убивать врагов своей герцогини? — спрашиваю я негромко, и он с усилием делает еще шаг вверх. — Надобно думать, голыми руками? Чтобы выдавливать воздух у них из легких и видеть, как жизнь покидает выпученные глаза?

Маленький тюремщик в ужасе глядит на меня из-под руки исполина, но мне не до него: преодолена еще одна ступенька, и мою спину уже холодит ночной воздух.

— А может, ты руки и ноги станешь им отрывать?

Глухо рыча, Чудище выбирается на самый верх лестницы. Здесь я его останавливаю, чтобы не вывалился во двор, прямо под ноги случайному часовому. Однако рыцарь никуда не рвется. Прислонившись к стене, он в изнеможении закрывает глаза. «Горгулья» невнятно бормочет, гладя его руку.

Я осторожно высовываюсь во двор… Там тихо и пусто.

— Нам нужно добраться до восточных ворот, — говорю я. — Там лишь два охранника. Я разделаюсь с ними, и мы сможем незамеченными пересечь мост. За ним ждет телега, и на ней вы отправитесь к герцогине.

У тюремщика округляются глаза, но потом он улыбается. Ну, или выдает гримасу, которую можно посчитать за улыбку. В точности сказать невозможно.

— Справишься? — обращаюсь я к этому загадочному человеку. Мне очень не нравится, что приходится доверять ему такое важное дело, но деваться мне некуда. — Отвезешь его в Ренн?

Он так энергично кивает, что я опасаюсь за целость его шеи.

Идти по ровному двору оказывается легче, чем взбираться по лестнице. Мы хромаем и шаркаем, продвигаясь вперед. У меня так и свербит за плечами: скорей! скорей! — но мы не можем. Уже чудо, что мы сюда-то добрались.

Обернувшись, я вижу свет в одном из окон верхнего этажа. Это хорошо. Значит, д'Альбрэ еще у мадам Динан. Интересно, кого он приставил сторожить дверь? Когда граф навещает любовницу, их покой всегда охраняют двое часовых. Вот бы один из них оказался капитаном де Люром! Как порадовал бы меня предлог для убийства этого человека!

Приблизившись к воротам, мы видим сторожку и воинов-караульщиков. Вместо того чтобы изваяниями стоять на посту, они о чем-то разговаривают вполголоса.

— Вот, держи. — Я вкладываю в руку «горгульи» небольшой квадратик из желтой и черной материи. — Это понадобится тебе, чтобы выбраться из города. В телеге найдешь кое-какие припасы и драгоценности, чтобы купить все необходимое. Поднимешь чумной флажок — и никто вас не остановит. Понятно?

Он снова кивает. Я велю им оставаться на месте, сама же крадусь вперед.

Стражники, недовольные тем, что смена почему-то задерживается, рассуждают, оставаться ли на посту или искать капитана.

Тенью скользнув вдоль стены, я возникаю за спиной ближайшего воина. Придется убить, иначе он поднимет тревогу. А я не знаю, долго ли продлится действие сонного зелья и насколько крепко спят остальные.

К сожалению, эти смерти необходимы. Нет иного способа вывести пленного рыцаря за ворота. К тому же часовые — люди д'Альбрэ, а значит, наверняка повинны в каком-нибудь ужасном преступлении.

Самое трудное в задуманном — уложить караульщика так, чтобы не насторожился другой. Сегодня все зависит от моей скрытности и быстроты. Если второй страж заметит меня, как я накину ему удавку на шею?

Не пытайся думать обо всем сразу, говорю себе. Я снимаю шнур, которым загодя опоясалась, и наматываю на кулак — раз и другой, чтобы уж точно не соскользнул. Подкравшись к часовому сзади, я стремительно подскакиваю к нему… Он начинает было поворачиваться в мою сторону, но петля уже захлестнула шею. Я изо всех сил натягиваю ее…

Воин дергается от неожиданности. Со стуком роняет оружие и царапает пальцами шею. Я душу, упираясь часовому в спину коленом и не давая ему до себя дотянуться.

Увы, стук выпавшего оружия привлекает второго караульщика. Он замечает меня, изумленно таращит глаза и делает шаг вперед, опуская руку к мечу. У меня вырывается сдавленное проклятие: первый все никак не умрет, то есть мне даже нож не достать, чтобы защититься. Второй уже бежит ко мне, размахивая мечом. Я пытаюсь заслониться от него умирающим… Тут раздается глухой удар, и нападающий падает, как подрубленное дерево. Я вскидываю глаза и вижу «горгулью». В руке у него праща, на сморщенной физиономии — выражение торжества. В это время мой воин наконец перестает брыкаться: он мертв. Его душа выскальзывает из тела, и я поспешно отгораживаю от нее свой разум, одновременно снимая веревку с шеи убитого.

Тюремщик кивает мне, словно говоря: «Всегда пожалуйста», хотя я не поблагодарила его, и машет рукой, призывая скорее идти. Как будто это уже он, а не я руковожу побегом.

Подавив невольное раздражение, я спешу вместе с ним к нашему рыцарю, оставленному возле стены. Его глаза закрыты, в лице ни кровинки. Мне никак не узнать, дочиста ли выгорело спасительное бешенство битвы или еще тлеет в его жилах. Мортейн всеблагой, пускай будет второе! Нам же еще через мост надо перевести рыцаря!

«Горгулья» пристраивается под левой рукой великана, я кладу себе на плечи его правую и ворчу, обращаясь к тюремщику:

— Ты бы хоть мыл его, что ли…

Он отвечает укоризненным взглядом и показывает пустые ладони.

Я со вздохом перехватываю ручищу у себя на плече, и мы возобновляем мучительно медленное путешествие через двор. На мосту рыцарь выпускает мое плечо и хватается вместо него за перила. Я не спорю — бегу вперед убедиться, что обещанная телега на месте. Мне еще надо дать указания возчику и вручить ему мзду.

Сперва я не вижу телегу, и сердце проваливается в желудок: понятно же, что пешком мы уведем рыцаря недалеко. Однако потом я замечаю повозку, укрытую от лишних глаз в густой тени под городскими стенами. Два облезлых мула дремлют в упряжи. Возчика, однако, не видать. Должно быть, он решил, что ему хватит и полученного задатка; если идти до конца, можно лишиться жизни прежде, чем успеешь деньги потратить!

Я оглядываюсь на своих подопечных и вижу, что они застряли на середине моста. Неужели не понимают, что все по-прежнему висит на волоске? Они что там, ночным пейзажем любуются? Я смотрю на дворец — свет в окнах мадам Динан успел погаснуть, а это значит, что нам нужно спешить пуще прежнего. Если не застигну д'Альбрэ размягченным и утратившим обычную бдительность, мне нечего рассчитывать на успех!

Я бросаюсь к своим спутникам:

— Скорее, пока нас не увидели! Сейчас подоспеет новая стража!

Тюремщик грустно смотрит на меня и мотает головой. Он полагает, что узник не способен сделать больше ни шагу. Я зло смотрю на него. Немота избавляет его от необходимости уговаривать рыцаря идти дальше. Что касается меня… Я и до сих-то пор была о себе невысокого мнения и уже думала, что пасть ниже нельзя, но, оказывается, ошибалась. Кто бы только слышал те гадости и оскорбления, которыми я осыпала несчастного мученика!

— Да проснись же, олух! Как ты смеешь спать на ходу, когда твоя герцогиня в опасности? — Его ресницы чуть вздрагивают, но и только. Скрепя сердце пускаю в ход отравленное оружие: — Враги уже тянут к ней руки! Люди д'Альбрэ вот-вот схватят ее! Ты, чучело огородное, слышал, что люди говорят о графе д'Альбрэ? Как он со своими женщинами поступает?