в это кресло. Пусть решает кресло. Ирине нужно выяснить, чего требует кресло. Что она видит, когда смотрит на стены сада? Вместо того чтобы выдумывать истории, Ирине стоит увидеть стены и подумать, откуда Джульетта знает, что они «высоки и неприступны»? А вдруг еще ребенком Джульетта попыталась выбраться из сада на свободу, вдруг она до сих пор помнит трепку, которую задала ей тогда Кормилица? Повторюсь, нет ничего более непредсказуемого, чем прошлое.

Конечно, сделав определенное открытие, Ирина всегда может изменить свое мнение. На более поздней репетиции днем она может обнаружить, что это кресло вовсе не ее матери, это кресло, на котором ее выкормила грудью кормилица. Если же Ирина видит кресло, в котором обычно сидит ее отец, это совершенно конкретное кресло требует, чтобы в него садились совершенно конкретным образом. Кресло предъявит конкретные требования к телу Джульетты. Кресло будет диктовать Джульетте, как ей двигаться в связи с ним – томно, нервно, экспансивно, скованно, чинно сесть на сиденье или нерешительно примоститься на подлокотник. Джульетта может сесть в кресло с нежностью, почтением или подозрением.

Ирине полезнее считать себя не столько творцом, сколько отважным исследователем тайн кресла. Художник находит, а не создает и не контролирует. Признать, что мы первооткрыватели, а не творцы, не унизительно, а правдиво.

Отступление: подчинение и неподчинение

Пространство налагает на нас ряд правил. Каким-то из этих правил Джульетта подчиняется – броситься с балкона было бы неразумно. Но другим правилам она может и не подчиниться. Даже зная, что балкон является непреодолимым препятствием между ней и Ромео, она все же может постараться прикоснуться к Ромео, протянуть к нему руки, перегнуться через перила. Персонажи часто пытаются нарушить правила пространства. Макбет старается нащупать воображаемый кинжал. Клеопатра пытается погладить ядовитую змейку. Пирам старается пронзить взглядом стену. Когда ставки повышаются, мы часто пытаемся преодолеть границы пространства. Нет причины, по которой персонаж должен хотеть подчиняться правилам пространства. В реальной жизни мы часто пытаемся нарушить нерушимые правила и, несмотря на постоянные неудачи, не оставляем попыток.

Естественно, актер имеет дело с вымышленным пространством. Самая правдоподобная декорация с надежными дверями и стеклянными окнами отделяет Ирину не от улиц Вероны, а от пульта помощника режиссера. Но актер должен помочь своему персонажу полностью поверить в пространство. Джульетта должна быть абсолютно уверена в реальности окружающего ее мира. Иначе Джульетта не сможет существовать. Она может существовать лишь внутри контекста – контекста, в который она целиком и полностью верит. Внутри пространства, которое Джульетта может любить и ненавидеть, обожать и стремиться разрушить.

Актер ни в коем случае не должен позволять персонажу выдумывать пространство. Пространство должно существовать изначально, чтобы персонаж мог его увидеть.

Неподчинение пространству

Есть старая театральная аксиома, что короля сыграть невозможно: придворные должны сыграть, что ты – король. Для короля свита – часть пространства. Если король не верит, что свита считает его королем, тогда актер начнет наигрывать короля сам, высоко задирая нос и торжественно прохаживаясь по сцене в горностаевой мантии. Вместо этого артисту нужно поверить, что стоит ему сесть на пол поиграть с шутом, и свита будет шокирована. Пока актер не поверит, что свита считает его королем, он не обретет свободу сыграть короля.

Пространство всегда говорит «нет»

Пространство, в котором мы двигаемся, всегда противостоит нам; сам воздух находится в конфликте с нашими телами. Это противостояние порождает трение, трение же порождает огонь, тепло и свет. Но чем сильнее мы концентрируемся, тем больше мы теряемся внутри себя и тем меньше замечаем эти незначительные противостояния. Джульетту в прямом смысле слова формирует ее пространство, подобно тому, как скала формируется под влиянием моря и ветра. Скала не решает сама, какую форму ей принять.

Мы знаем, что Ирина не может внутренне преобразиться в Джульетту. Тем не менее Ирина может увидеть элементы, пространства и противостояния, сформировавшие, вскормившие и обжегшие Джульетту. Эти силы и сейчас диктуют Джульетте, как двигаться. Для артиста пространство не бывает пустым, оно всегда заряжено смыслом. Для артиста пространство не бывает нейтральным, иначе артист сам станет нейтральным и потеряет энергетический заряд. Хотя, опять-таки, нейтральность – это все лишь очередная теория.

Жизнь и смерть

Мы перестаем быть в конфликте с пространством, только когда умираем. Умерев, мы сливаемся с пространством. Расстояние в пространстве, отличие от пространства и конфликт с пространством необходимы для всего живого. Физики установили, что на свете не существует двух поверхностей настолько гладких, чтобы при соприкосновении друг с другом они не вызвали трения. Так пусть Ирина обнаружит, каким противостоянием встречает пространство тело Джульетты. Обнаружение этих противостояний поможет Ирине двигаться, как Джульетта. Но если вместо этого актриса предпочтет – независимо от пространства – принять сознательные творческие решения о том, как двигается Джульетта, Ирина обречет себя на зажим.

Меняющееся пространство

Как и все в мире, пространство изменчиво. Например, когда Ромео выходит из укрытия под балконом и заговаривает с Джульеттой, пространство для нее меняется. Конечно, на самом деле пространство не меняется, но это еще одна бесполезная правда. Когда Джульетта появляется в сцене, пространство для нее уже наполнено – наполнено ночью, звездами, балконом. И когда неожиданно в это пространство добавляется Ромео, Джульетта уже видит не то же самое пространство плюс Ромео, а совершенно другое, новое пространство. Внезапное появление Ромео меняет не только правила пространства, но и все, что было в пространстве до этого. Ночь становится другой; она скрывает и обнажает, ее защита становится более необходимой, ее прозрачность – более опасной. Ночь становится другой для Джульетты, ибо ставки, заключенные в ночи, только что взлетели до небес. Изменилась не только ночь, изменился и балкон. Балкон больше защищает и больше мешает, кажется более глупым и более важным; он требует, чтобы его погладили или отвергли, чтобы на него оперлись, через него перегнулись, чтобы на него сели или спрятались за ним. Все в балконе разительно изменилось. Ирина не преображается, Джульетта не преображается, «я» не преображается; преображается все остальное, подобно луне непостоянной.

В древности астрономы считали, что вселенная вращается вокруг Земли, которая стоит на месте; этот принцип полезен для артиста. Мы не преображаемся, преображается пространство. Мы не контролируем ситуацию, ситуация контролирует нас.

Платье Джульетты меняется для нее, ее пальцы меняются, ее лицо меняется. Для Джульетты ставки, заключенные в обыденных прежде вещах, летят вверх: зальется она краской или нет, почувствует ли она, что ночной ветерок холодит ее разгоревшиеся щеки, или нет, станет ли ей труднее дышать ночным воздухом или нет,