После этого разговора Мина впервые за несколько недель увидела тетю Ники спокойной или почти спокойной. Ей даже удалось убедить себя в том, что у тетки есть основания надеяться на лучшее. О том, что Дария не сумела «вправить мозги» своим собственным сыновьям, она старалась не думать.

Когда Мина и Кайвон открыли дверь, на пороге стоял их дядя Хамид со шляпой в руке. Лицо у него было усталым и осунувшимся. Тетя Ники переминалась с ноги на ногу возле автомобиля и что-то говорила льстивым голосом, обращаясь к закрытым задним окнам. Наконец одна из дверец отворилась и из машины выбрался ее сын Реза – двоюродный брат Мины. Он показался ей выше, чем в их последнюю встречу, и на подбородке у него пробивалась черная щетина, хотя ему было всего шестнадцать.

– Иди ко мне, Реза-джан, дай мне посмотреть на тебя! – Дария ринулась навстречу племяннику, но он шарахнулся от ее протянутых рук и прошел в дом. По пятам за ним семенила какая-то женщина в черной чадре.

– Поздоровайся с тетей, Марьям! – строго сказала тетя Ники.

Мина и Кайвон обменялись взглядами. Женщина в чадре была не кем иным, как их восемнадцатилетней кузиной, большой модницей, которая частенько хихикала с сыном зеленщика. Еще совсем недавно она щеголяла в обтягивающих джинсах и туфлях на высоченном каблуке и красила веки зелеными тенями с блестками, а теперь куталась в чадру, как какая-то провинциалка, приехавшая в столицу из далекой деревни.

– Как насчет чая? – проговорила Дария неестественно громким голосом, словно племянница могла не услышать ее из-под своего покрывала.

Мина и Кайвон поспешили на кухню, чтобы помочь матери. Когда Мина вернулась в гостиную, неся в руках поднос, уставленный стаканами-камарбариками с черным чаем, она увидела, что мать, сидя рядом с Марьям, что-то быстро говорит, смеется и жестикулирует. Марьям в ответ только вежливо кивала, словно разговаривала с выжившей из ума старухой. Что касалось Парвиза, то он расспрашивал своего племянника Резу об учебе и о «жизни вообще».

– Помнишь, как ты просил меня посадить тебя к себе на плечи? – расслышала Мина. – Тебе было тогда четыре годика. Ну, помнишь? А помнишь, как мы играли в прятки у нас в саду?..

Но Реза только хмурился и почти ничего не отвечал.

За ужином Марьям ела одной рукой, другой она придерживала чадру. В конце концов Дария не выдержала.

– Марьям, – сказала она довольно резко. – Я уже сказала тебе, что уважаю твои новые убеждения и желание строго следовать традициям, но мы все – члены одной семьи, поэтому тебе вовсе не обязательно покрывать волосы. В шариате, кстати, говорится то же самое.

Тетя Ники выглядела так, словно готова была заплакать. Как бы там ни было, Марьям немного распустила свой платок. Реза проворчал что-то о сотнях патриотов, замученных в шахских застенках, и Мина заметила, с каким восторгом прислушивается к его словам Хуман. На лбу Дарии надулась и запульсировала вена. Парвиз, воспользовавшись тем, что Реза отвлекся, шепотом спросил дядю Хамида, налить ли ему еще вина.

Когда настала пора прощаться, Марьям все же обняла своих родственников, но Реза от объятий отказался наотрез.

– Но ведь мы – семья! – возразила Дария, но племянник только сердито проворчал что-то и полез на заднее сиденье автомобиля.

Чуть отодвинув занавеску на окне гостиной, Мина смотрела, как Марьям шла к дверце родительской машины. Чтобы влезть в салон, ей пришлось чуть приподнять подол чадры, и это напомнило Мине Золушку из мультфильма: она точно так же приподнимала свое бальное платье, вот только платье было белым, а чадра – черной. Дядя Хамид и тетя Ники, виновато улыбаясь, помахали родственникам с переднего сиденья, и машина отъехала.

– Это рагу из тыквы я никогда не забуду, – вздохнул Парвиз, когда все вернулись в дом.

– Реза говорил, – сказал Хуман, – что если мы будем достаточно настойчивы в наших требованиях, мы сумеем добиться…

Дария повернулась к сыну и заключила его лицо в ладони.

– Хуб гуш кон! Слушай внимательно, Хуман. Я – твоя мать, понятно? И ты должен слушать меня! Немедленно сними все эти кошмарные портреты, чтобы я больше их не видела. Бас ас! Довольно! А когда закончишь, отправляйся в постель! Ну, живо!

Хуман не ответил. Мина видела, что он не на шутку испуган.

– Быстрее!

Хуман повернулся и двинулся в комнаты.

– Не забудь почистить зубы! – крикнула Дария ему вслед, и Хуман принялся на ходу снимать свитер.

– То-то же! Я ваша мать, и вы обязаны меня слушаться!

В ванной зашумела вода, и Дария повернулась к Мине и Кайвону.

– Вас это тоже касается. Мыться и спать! И зарубите себе на носу: вы будете делать только то, что велят вам ваш отец или я. Понятно?

– Дария-джан, идем! Тебе нужно отдохнуть, – Парвиз потянул ее за рукав, но Дария оттолкнула его руку.

– И не вздумайте повторять за другими разные глупости, – добавила она все еще сердито. – Никогда! Будь они вам хоть трижды двоюродные!

– Идем, Дария-джан, идем! – Парвиз повел жену в кухню.

– Они не заберут у меня моих детей! – взволнованно говорила Дария на ходу. – Я этого не допущу! В конце концов, они еще не взрослые!

В ту ночь Мина долго не могла заснуть. Она вспоминала Марьям и Резу. Почему-то ей казалось, что сегодня вечером она навсегда потеряла обоих. Теперь ее двоюродные брат и сестра вели себя по-другому, одевались по-другому, думали по-другому. Но еще больше, чем происшедшие с ними перемены, Мину пугала сцена, разразившаяся после того, как уехали гости. Она еще никогда не видела, чтобы мать так сердилась. Дария кричала и брызгала слюной, на лбу у нее пульсировала страшная вздувшаяся вена, и даже Парвизу не удалось ее успокоить. И впервые Мина подумала о том, что мама, которую она хорошо знала и любила, понемногу превращается в кого-то незнакомого и злого.

Ко всеобщему облегчению, революционный задор Хумана довольно быстро сошел на нет, оказавшись всего лишь одним из этапов подросткового созревания. Увы, старания других подростков, а также молодых мужчин и женщин, которые выходили на митинги и демонстрации, чтобы протестовать против шахской диктатуры, не пропали втуне. Политический строй Ирана изменился – теперь это была уже не монархия, а Исламская Республика. И очень скоро и Дария, и Мина почувствовали эти перемены на себе.

15. Меймени и Руми

Ночью похолодало и выпал снег. Он лежал на земле и на деревьях, странно похожий на мороженое, которое Мина любила опрыскивать розовой водой.

После завтрака Дария повезла