— Синьор Вальдоне только что предложил объявить наградув тысячу дукатов за информацию о местонахождении твоей подруги, синьориныБеллоккьо.

Вальдо стал открывать и закрывать рот, как рыба на суше.

— Н-н-н… никто не должен об этом знать, —запинаясь, пролепетал он. — Вы же пообещали, что никому не скажете обэтом.

— Мой дорогой синьор, моей невесте можно во всемдоверять, — заверил его Йен. — Муж и жена — это ведь одно целое, нетак ли?

Вальдо тут же согласно кивнул. Чувствовал он себя явно не всвоей тарелке.

— М-да… Да, конечно, если вы доверяете ей.

— Полностью, — горячо проговорил Фоскари, однакоБьянка расслышала звучавшую в его голосе иронию.

Наконец, подавив смех, женщина заговорила:

— Это отличная идея, синьор Вальдоне, но я, кажется,опередила вас. В четверг я объявила, что тот человек, который предоставит мнеинформацию о нашей дорогой Изабелле, получит три тысячи дукатов. И знаете, яуже получила кое-какие сведения. — Точнее, она надеялась получитьинформацию к концу дня. — Так, может, вы пока придержите свои деньги — дотех пор, пока мои не будут истрачены? В таком случае нам не придетсядублировать друг друга.

Оба — и Йен, и Вальдо — были изумлены ее сообщением, ноВальдоне первым пришел в себя.

Его лицо прямо-таки источало благодарность, когда он поднялсвое большое тело из маленького кресла.

— Мадам, ваша доброта под стать вашей красоте, —заявил он. — Я безумно рад, что у Изы, то есть у синьориныБеллоккьо, — поправился торговец, — есть такая подруга, как вы.Благодарю вас за помощь и с нетерпением жду встречи в понедельник. — Низкопоклонившись графу, он направился к дверям библиотеки, где его уже поджидалодин из слуг Фоскари.

— Милорд, — обратилась Бьянка к Йену. —Видите ли, я пришла не для того, чтобы позвать вас к столу. Мы ждали вас, этотак, но я пришла для того, чтобы сказать вам кое-что, точнее, попросить… Утромвы вынудили меня дать обещание, что я не выйду из дома, не сообщив вам об этоми не взяв с собой сопровождающих. Так что я прошу вашего разрешения выйти изпалаццо после обеда — у меня есть одно дело. Я готова пойти с тем из слуг, коговы мне укажете.

— Куда ты хочешь пойти?

— Я бы предпочла не говорить об этом, милорд, —заявила Бьянка.

— Тогда я тебя не отпускаю, — отрезал граф. Ктознает, сколько еще бездомных женщин и детей она приведет с собой?!

— Черт бы тебя побрал, Йен! — Бьянка даже незаметила, что назвала графа по имени и, что стало для нее почти привычным,опять перешла на ты.

Фоскари задумался на мгновение.

— Еще один визит в бордель? Задумчиво нахмурив брови,она промолвила:

— Пожалуй, я готова кое в чем уступить вам, милорд.Скажите, если бы вы присутствовали при моей встрече с одним из информаторов исами бы вручили ему деньги, вы бы стали по-прежнему утверждать, что я пытаюсьдать кому-то взятку за молчание?

— А разговор с информатором помешает моемуобеду? — устало спросил Фоскари.

— Нет, что вы, конечно же, нет! Я назначу встречу начетыре часа пополудни. Кстати, если уж вы заговорили о еде, то почему держитеменя перед дверями столовой? Или вы вообще не собираетесь обедать? Междупрочим, я просто умираю от голода.

Разговор за обедом быстро перешел от пожара, о котором никтоничего не знал, к новым обитателям палаццо, Марине и Цезарю. Точнее,большинство собравшихся хотели в мельчайших подробностях узнать, как Бьянкеудалось спасти ребенка при родах. Йену, обычно отличавшемуся хорошим аппетитом,еда на этот раз показалась менее вкусной, а детали родов показались простоотвратительными. Когда он взмолился, чтобы эти разговоры прекратились, былорешено отложить беседу на ужин, поскольку Фоскари поклялся, что ни за что небудет ужинать со всеми. Йен был готов отказаться даже от любимых своих блюд,лишь бы не выслушивать настоящую лекцию по анатомии.

Наконец дворецкий объявил о прибытии долгожданного гостя.Бьянка была так рада прекратить этот разговор, что сама встала, чтобы отворитьему дверь библиотеки, и едва не столкнулась с Джордже, который собиралсяоткрыть дверь с другой стороны.

Похоже, Энцо больше устраивала праздная жизнь патриция, чемработа в качестве дворецкого и эконома Изабеллы. Он был одет по последней моде,на его безупречном камзоле позвякивали золотые медали, на его панталонах былостолько всевозможных шнурков, что Бьянка с трудом заставила себя неразглядывать их. Длинные волосы Энцо спадали на плечи, а его бородка былааккуратно подстрижена. Здороваясь, Энцо говорил с французским акцентом ипересыпал свою речь французскими словами. Эту привычку он тщательно скопировалу одного сержанта, с которым был знаком довольно давно. Энцо надеялся, чтоподобная манера речи позволит ему выдать себя за потомка одной из ветвейкоролевской фамилии Валуа. В целом, как заметила позднее Бьянка, эффектполучался ошеломляющим.

Пока хозяева оторопело смотрели на него, он внимательноразглядывал элегантную и дорогую обстановку библиотеки. Здесь делается многоденег, подумал Энцо, невольно облизывая губы.

Горя желанием убедить Йена Фоскари в своей невиновности,Бьянка предложила ему самому задавать вопросы.

— Так вы и есть мальчик на побегушках у Изабеллы?

Гость улыбнулся — его улыбка была скорее хитрой, чемпривлекательной.

— Я бы предпочел, месье, чтобы вы обращались ко мне«капитан». Это куда более выразительно, не так ли? — спросил он, мешаяанглийские слова с французскими.

— Как долго вы работали у Изабеллы? —поинтересовался Фоскари. — Как вы нашли эту работу?

— Я был управляющим Изабеллы с тех пор, как онапоселилась в том самом очаровательном доме, который занимает и сейчас, —объяснил Энцо. — Но мы знали друг друга еще раньше.

— Вы вместе выросли? Я хочу сказать, по вашей речисразу становится понятно, что вы долго жили во Франции. — Йен надеялся,что голос не выдаст его грубой лести. — Вы были знакомы с ее отцом? Виделили вы его в последнее время?

— С ее отцом? — переспросил Энцо. — Да онумер десять лет назад!

Фоскари вздохнул. Наконец он выудил хоть что-то у этогочеловека. Он почувствовал на себе любопытный взгляд Бьянки и продолжилрасспросы:

— Вам известно, куда и с кем ушла Изабелла?

— Нет, я ничего о ней не слышал. Но в этом нет ничегонеобычного, она же женщина. — Энцо говорил таким тоном, словно это всеобъясняло. — Она очень скрытная синьорина. Много вещей об Изабелле вообщеникому не известны. Изабелла все предпочитала делать сама.

— Разве вы не должны были видеть, как она уходит?

— Нет, это необязательно, — ответил Энцо. —Видите ли, из всех дверей ее очаровательного жилища можно пройти на лестницу,которая ведет на нижние этажи. Однако есть еще одна дверь, парадная. Онавыходит на улицу и ведет прямо на второй этаж, в апартаменты Изабеллы.