— Конечно, я знаю, — ответила Аврора. Без запинки назвала границы нормы, каких клеток не должно быть на всякий случай тоже проговорила, вдруг на суде её об этом спросят.

Адвокат, Михаил Николаевич Красин — острая чеховская бородка, круглые очки в тонкой оправе, что только усиливало сходство с писателем, — внимательно сверял её ответы со своими записями. Как на экзамене. Аврора даже вспотела.

— Тяжело в учении, легко в бою, — подмигнул ей Демьян.

Он сидел всё там же, слева от неё на диване, стараясь не попадать в объектив камеры, потягивал пиво, слушал, иногда негромко комментировал.

— А какие показатели были у погибшей Островской, помните? — спросил адвокат. — Те, которые вы видели, когда принимали решение оперировать, — неожиданно уточнил он.

Аврору прошиб озноб.

«К чему он задал этот вопрос? Почему засомневался? Что я просмотрела?»

— Ну, если постараться, — нахмурилась она.

Красин заглянул в бумаги.

— Давайте так. Если я спрошу, почему вы отклонили операцию Маргариты Петровны Князевой? Что вы мне ответите?

— Белок в моче, повышенные лейкоциты, — выдохнула Аврора.

Адвокат утвердительно кивнул.

— А Ивановой? Ариадне Алексеевне?

Демьян резко дёрнулся, облился пивом, чертыхнулся, сел.

— Ивановой? — тихо переспросил он, оттягивая на груди промокшую рубашку.

Аврора подняла палец, давая понять, что он ей мешает.

— Давление. Сто сорок на сто и не снижалось, — ответила она.

— А у Марины Михайловны Островской?

— Изначально было высоковато давление, но с анализами всё хорошо. Она пришла на консультацию уже с результатами лаборатории, и я отправляла её вторично, в том числе на коагулограмму и биохимию, и оба раза все показатели были в норме. Тромбоциты по нижней границе — припомнила Аврора, — но во время менструации их уровень обычно снижается. А у неё как раз…

Адвокат кивнул. По его бесстрастному лицу невозможно было понять, что хорошо, что плохо. А уж к чему могут придраться в суде, Аврора боялась и думать. Согласно обвинению, она пошла на неоправданный риск.

Потрясённая смертью человека, она до сих пор не понимала, что сделала не так.

В окровавленной одежде, после того как плановая лапароскопическая операция превратилась в лапаротомию — разрез брюшной стенки, открылось кровотечение, был вызван сердечно-сосудистый хирург, затем бригада реанимации, и они ничего не смогли сделать, Аврора сидела на полу в коридоре, схватившись за голову, перебирала в памяти каждый момент, где могла ошибиться, и не понимала.

Позже документы изъяли, и она уже ничего не могла перепроверить. Да и думать трезво уже не могла, особенно после встречи с родителями погибшей женщины, с её лучшей подругой…

Глава 31

— Аврора Андреевна, — вывел её из задумчивости адвокат. — Вы что-то вспомнили?

— Я? Нет, так, пустое, — отмахнулась она.

Но адвокат настаивал. И Демьян тоже утвердительно качнул головой.

— Её подруга, — сдалась Аврора. — Она приходила вместе с родителями. И мне показалось, что-то хотела мне сказать. Но так и не решилась.

— Ну вот, уже что-то, — сделал адвокат пометку.

Они просидели у монитора два часа, разбирая каждое слово, каждую запятую.

Демьян дважды заваривал Авроре свежий чай. Михаилу Николаевичу дважды приносила кофе ассистентка. После каждой чашки он курил. Сидя в клубах сизого дыма, смотрел на Аврору поверх очков цепко, бесстрастно и ничего не комментировал.

Только когда узнал всё, что на сегодня запланировал, и отключился, Аврора без сил рухнула на спинку дивана. Что два часа просидела на краешке с прямой спиной, она и не заметила.

— Матёрый дядька, — прокомментировал Демьян. — Сколько ты ему платишь?

— Нисколько. Мне его Абрамов подарил, — выдохнула она. — Помнишь который…

— Которому ты жизнь спасла в самолёте, — кивнул он. — Уровень чувствуется. Этот тебя в обиду точно не даст. Надо почитать про него.

— Я уже почитала. Бизнесмены. Политики. Бандиты. У него богатый послужной список.

В горле пересохло. Аврора залпом допила остывший чай и встала.

— Знаешь, до этого момента я ещё малодушно надеялась: найдётся какое-то логическое объяснение, что меня оправдает, что-то обязательно всплывёт, я не сяду в тюрьму, всё не так безнадёжно, — стояла она по центру комнаты, глядя на яркую картину с тропическими мотивами, но мысли метались далеко от экзотических цветов. — А сейчас поняла: во мне говорили страх и трусость. Я действительно допустила ошибку. Непростительную. Низкий уровень тромбоцитов. Я должна была перепроверить, убедиться, что были физиологические причины. А я этого не сделала. И оправдания мне нет. Я взялась делать операцию по резекции желудка женщине, которой нельзя было ложиться под нож. Даже под лапароскопический, тем более для проведения бариатрической операции, то есть операции не по жизненным показаниям, а ради снижения веса.

— Так может, в её случае это было одно и то же? — смял пустую банку из-под пива Демьян. Словно мяч в кольцо, кинул в урну навесом. Попал.

— При её весе, возрасте и всех испробованных способах похудеть, возможно. Но умереть ради этого, — Аврора покачала головой. — Я не перепроверила, не отложила операцию, что-то не увидела. Мне казалось, я помню всё о каждом своём пациенте, разбуди ночью и не ошибусь. И так гордилась этим. Но, видимо, что-то просмотрела, — до хрипоты сел её голос. Аврора опустила голову. — Всё чёртова самоуверенность. Понадеялась на память, отвлеклась...

— Ты в этот день узнала, что муж тебе изменяет? — предположил Демьян.

— Нет, несколько дней спустя, когда уже началась шумиха, — она упёрлась руками в край длинной тумбы. С другого края стоял чайник, кружки, бутылки с водой, лежали пакетики с чаем и кофе. — Совсем девчонка, но уже модель нижнего белья, как я потом узнала, она словно решила меня добить — явилась со своими сиськами четвёртого размера, длинными ногами и обличающими снимками в самый разгар всего. Когда меня всюду подкарауливали журналисты, люди на улицах показывали пальцами, плевали в спину, а то и в лицо, поднялась вся эта волна негатива в прессе.

— Может, тебе не показалось? Именно этого она и хотела — тебя добить. Или не тебя, — прищурился Демьян. Каким-то очередным новым прищуром. Стальным, холодным, давящим.

— Что ты хочешь сказать? — оттолкнулась от тумбы Аврора, выпрямилась.

— Вот мне, например, не пришло в голову установить камеру, потому что я никому не собирался предъявлять наши с