— Ну надо же, — искренне удивился Демьян. — Я даже знаю, где это.

Аврора улыбнулась и ткнулась лицом в его плечо.

— Я так рада, что ты приехал. Надеюсь, ты не пожалеешь.

— Я не пожалею, — ответил он уверенно, поцеловал её в макушку и глянул на блондина, что сидел от них через проход.

Глава 34

Все хитросплетения жизни Владимира Клавдиевича Арсеньева, писателя, путешественника, этнографа, исследователя Дальнего Востока и военного востоковеда, кроме тех, что были описаны в программке, так и остались для Демьяна тайной — под громкий голос гида, гул двигателя и шорох шин Кораблёв бессовестно уснул, ткнувшись головой в стекло.

И проспал всю дорогу до нанайского села Сикачи-Алян.

Дружба Арсеньева с проводником, охотником, гольдом Дерсу Узала — главным действующим лицом нескольких повестей писателя, роман с Маргаритой Соловьёвой, дочерью друга Арсеньева, наполовину француженкой младше его на двадцать лет и ставшей его второй женой — тоже прошли мимо Демьяна.

Не сказать, чтобы он расстроился или испытывал угрызения совести — всё это, конечно, занятно, но его мало интересовало. Раньше говорили: скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Сейчас: покажи, что у тебя в истории поиска.

У Демьяна в любой поисковой системе были ролики об элях и статьи об Авроре Романовской. Аврора и скандинавские легенды. Аврора и состав мёда. Аврора и фруктовые дрожжи.

Авроры явно было больше. И Демьяна это, мягко говоря, настораживало.

Как и другие странные вещи, что он вдруг стал делать. Например, истово отпираться. Честным голосом с честными глазами (если бы жена их видела) он уверял, что никого у него тут нет, чего обычно не делал. Женщины у него, конечно, были и до Авроры, и она была права: ни об одной он особо не распространялся, но не настолько. Отшучивался, выдавая правду за вымысел. Приукрашал, рассказывая чего не было. Ему не впервой врать, и хладнокровно сообщать правду — тоже. Но ни одну тайну Демьян не хотел сберечь так сильно, как эту.

Зачем? Почему? Скорее уж, наоборот, надо бы честно признаться, как призналась мужу Аврора. Но он словно хотел защитить Аврору от жены: от злых слов, оскорбительных намёков, грязных предположений, на которые обычно не скупиться та. Она уже сделала Авроре больно, даже не зная её, походя, легко, запросто. Оттолкнула с дороги и не оглянулась. На что Полина способна, если будет в курсе, что Демьяну дорога эта женщина, он даже думать не хотел.

Ничего он не сказал про Аврору и сестре, с которой всегда был близок. Той тоже лучше не знать, кто эта тётяшпиён, которая так понравилась Есеньке — она прожужжала Нине все уши.

Всё это и, главное, чувства, что Демьян испытывал, ставили его перед сложным выбором: надо или срочно заканчивать, или наоборот.

«Наоборот» подразумевало развестись с женой и предложить Авроре, больше, чем Демьян сейчас имел, а, возможно, даже больше, чем мог. Подразумевало бороться. Бороться за неё до конца — с Романовским, с системой правосудия, с оголтелой прессой. Бороться и победить. Отвоевать у всех и… сделать ей невыносимо больно. Потому что, чёрт побери, Демьян знал секрет, который вынужден хранить, но который обязательно всплывёт, если они будут вместе.

Пока ждали гида, Демьян, с посветлевшей после сна головой, хоть и слегка помятый, и не слегка погруженный в раздумья, вышел из тени знания на солнце.

В администрации посёлка Сикачи-Алян (этнографический музей находился там же, в цокольном этаже) шла торговля товарами народного промысла — тапочками с меховой опушкой, сувенирами, картинами, сделанной своими руками бижутерией. Они с Авророй прошлись по рядам и снова вышли на улицу.

Аврора терзала допотопный телефон-автомат под пластиковым козырьком пожарно-красного цвета, чудом сохранившийся на стене здания администрации: нажимала на кнопки, требовала в трубку «Алло, девушка! Соедините меня со Смольным».

Демьян улыбался, подставив лицо солнцу.

— Давайте, я вас сфотографирую, — услышал Кораблёв и открыл глаза. — Вы так эпично смотритесь, — наставил на Аврору все три камеры своего навороченного телефона блондин.

С лица Демьяна как рукой сняло улыбку.

— Спасибо, не надо, — резко изменившись в лице, Аврора спешно покинула прикрученную к стене ракушку козырька, шагнула к Демьяну. Но тот и сам уже кинулся наперерез.

— Извините, я думал… — блеял блондин пятясь.

— Ещё раз наставишь на неё камеру, и твой телефон навсегда утратит функцию «снимать», впрочем, как и все остальные функции, — давил его взглядом Демьян, наступая.

— Но я же ничего такого не сделал, — остановился тот, когда остановился Демьян.

— Вот и не делай, — кивнул Демьян. — Второй раз повторять не буду, увижу — пеняй на себя.

— Я понял, понял, — надулся тот, сунул телефон в карман, поднял руки.

Демьян выдержал паузу и вернулся к Авроре. Что-то ему подсказывало: чёрта с два он отстанет, теперь из вредности и ущемлённого самолюбия, но, если что, Демьян предупредил.

— Чёрт, — выдохнула Аврора. — Ну, сама виновата. Не подумала, что все будут с камерами, это же экскурсия. Теперь разлетится по сети.

— Ни в чём ты не виновата, — коснулся Демьян пальцем кончика её носа.

— Мне кажется, он меня узнал, — горестно вздохнула она. — Спросил имя. И вида не подал, но следит за мной как коршун.

— Конечно, он тебя узнал. И, конечно, очень хочет выложить твои снимки в своём чёртовом блоге или что там у него — телеграмм-канал? За твой счёт собрать побольше лайков и внимания к своей не в меру упитанной персоне. Но чёрта с два у него выйдет.

— Ты несправедлив, — погладила его по руке Аврора. — Не сильно-то он и упитанный.

— Да плевать. Просто так не делается. Воровато, втихаря. Но эти юные дарования, видимо, иначе не могут. Ради дешёвой славы готовы на всё, и везде качают права. Вот увидишь, начнёт верещать: вы не имеете права! Ну пусть попробует.

— Может, и не начнёт, — вздохнула Аврора. — Я с ним тут немного пообщалась, даже поспорила, когда останавливались у магазина.

— Мы останавливались?! — обомлел Демьян. Вот это он спал, даже не слышал.

— Ну да, в туалет сходить, перекусить кто хотел. Кстати, хочешь пирожочек? — Аврора полезла в сумку, что висела через плечо. — Я тебе купила. С яблоками.

— Пока не хочу, Пирожочек, — засмеялся Демьян. — Но спасибо за заботу. Это так приятно.