– Жаль, что я трезвый, – проворчал Гас.

– Это прекрасно, – ответила я.

– Для чего? – спросил он.

– Для того чтобы влюбиться, – сказала я.

Гас расхохотался, и я снова почувствовала подобие гордости за удачно выбранное место.

– Пошли, – ответил он.

Я почувствовала укол сожаления, доставая свою кредитную карточку для получения браслетов «Все включено», но почувствовала облегчение, когда Гас остановил меня, сказав, что заплатит сам. Это была одна из многих ужасных статей разорения – необходимость думать о том, можешь ли ты позволить себе покормить и другого.

– Наверное, это было не очень романтично с моей стороны, – сказала я, когда мы протиснулись в толпу у тира со стрельбой по банкам.

– Ну, к счастью для тебя, это в значительной степени соответствует моему точному определению романтики.

Он указал на ряд бирюзовых туалетных кабинок на краю стоянки. Подросток в шляпе, сдвинутой назад, держался за живот и переминался с ноги на ногу, ожидая, когда откроется один из туалетов, а пара рядом с ним целовалась.

– Гас, – решительно сказала я. – Эти двое настолько увлечены друг другом, что целуются буквально в метре от кучи дерьма. В этом сопоставлении главный урок романтической комедии, любой сказки на ночь. Неужели это не может растопить твое ледяное сердце?

– Сердце? Нет. Вот желудок… немного. У меня начинается диарея при виде таких проявлений чувств. Можешь ли ты представить себе, что тебе так плохо с друзьями, что туалет на стоянке становится маяком надежды? Мы определенно смотрим на будущего экзистенциалиста. Может быть, даже сексуально озабоченного романиста.

Я закатила глаза:

– Ночь этого парня почти не отличается от того, как я проводила время в старших классах и колледже. Но я каким-то образом выжила, и мое нежное человеческое сердце осталось нетронутым.

– Чушь собачья! – воскликнул Гас.

– В смысле?

– Я знал тебя в колледже, Яна.

– Похоже, это самое большое из всех твоих сегодняшних преувеличений.

– Хорошо, я знал о тебе, – сказал он. – Дело в том, что у тебя не было диареи – ты всегда была тем третьим, который лишний. Ты встречалась со многими. Марко, верно? Этот парень из нашей творческой мастерской. И разве ты не встречалась с тем «золотым мальчиком» из медицинского колледжа? Тем, который бредил учебой за границей, обучением трудных подростков и, кажется, увлекался скалолазанием, без рубашки, разумеется.

– Похоже, ты был влюблен в него больше, чем я, – фыркнула я.

Что-то острое и оценивающее мелькнуло в глазах Гаса:

– Но ты же была в него влюблена?

Конечно! Я познакомилась с ним во время импровизированной игры в снежки в кампусе. Я не могла представить себе ничего более романтичного, чем тот момент, когда он вытащил меня из сугроба, в который я упала. Его голубые глаза сверкали, и он предложил свою сухую шапку взамен моей, мокрой от снега.

Пока он провожал меня домой, мне потребовались целых десять минут, чтобы понять, что он самый интересный человек из всех, кого я когда-либо встречала. Он учился в авиашколе для получения лицензии пилота, но с некоторых пор хотел работать в «Скорой помощи», когда потерял в автомобильной катастрофе двоюродного брата. Он одно полугодие учился в Бразилии, другое – в Марокко и наконец доучивался во Франции. Его дедушка и бабушка по отцовской линии жили в Париже. Также он в одиночку преодолел значительную часть паломнического пути Камино-де-Сантьяго[31].

Когда я сказала ему, что никогда не выезжала за пределы Америки, он тут же предложил мне съездить с ним за компанию в Канаду. Я думала, что он шутит, пока мы почти в полночь не подъехали к дьюти-фри на границе. «Вот, – сказал он со своей бесхитростной улыбкой. – Теперь нам осталось подойти туда, где тебе поставят штамп в паспорте».

Вся эта ночь осталась в моей памяти туманным и чрезвычайно приятным воспоминанием, как будто мы только мечтали об этом. Оглядываясь назад, я думала, что это была лишь иллюзия. Он притворялся бесконечно интересным, а я старалась быть беззаботной, как обычно. Внешне мы были такими разными, но когда дело дошло до близких отношений, оказалось, что мы оба хотели одного и того же. Жизнь, отлитая в волшебном сиянии, каждое мгновение казалась больше, ярче и вкуснее.

Так в течение следующих шести лет мы были полны решимости стать друг для друга светом мечты. Однако эти воспоминания я спрятала от Гаса подальше.

– Я никогда не была с Марко, – ответила я Гасу. – Я была с ним только на одной вечеринке, а потом он ушел с какой-то другой. Спасибо, что напомнил.

Смех Гаса превратился в понимающий вздох и жалостливое «А-а-а!».

Все было нормально, я не сдавалась.

Гас склонил голову набок, его глаза впились в меня:

– А как же «золотой мальчик»?

– Мы были вместе, – призналась я.

Я думала, что выйду за него замуж. А потом папа умер и все изменилось. Мы многое пережили вместе с маминой болезнью, но я всегда держала себя в руках. Я находила способы отвлекаться от беспокойства, веселясь с ним. Но сейчас все было по-другому. Жак просто не знал, что делать со мной такой. Я могла подолгу оставаться в постели, и у меня не было сил ни писать, ни читать. Я разваливалась на части, без дела слонялась по дому, позволяя накапливаться грязному белью. Беспорядок просачивался в нашу квартиру, где больше не проводилось никаких вечеринок. Не было и прогулок по Бруклинскому мосту на закате, не заказывали мы по почте альбомов вроде «Джошуа Три»[32].

Снова и снова Жак говорил мне, что я не в себе, но он ошибался. Я была такой же, какой и всегда. Я просто перестала пытаться светиться в темноте для него или кого-то еще.

Именно наша прекрасная совместная жизнь, удивительные каникулы, величественные жесты и свежесрезанные цветы в вазах ручной работы так долго держали нас вместе.

Но это не означало, что все с нашим общением было в полном порядке. Или что он был лучшим человеком, которого я когда-либо знала. (Одно время я думала, что такой человек это мой папа, а теперь уверена, что это киношный папа из моей любимой подростковой драмы 2000-х годов «Вероника Марс»). Также это не означало, что он был моим любимым человеком. (Таким человеком была Шади.) Нельзя сказать, что он часто заставлял меня смеяться до слез. (Он был смешлив сам, но шутил редко.) Не был он и первым человеком, которому я хотела позвонить, когда случалось что-то плохое.