– Мумии есть и в Эрмитаже, и в Пушкинском на Волхонке.

Она ломала голову, как бы подвести разговор к нужной теме, но пока ничего подходящего в голову не приходило. Ну нельзя же просто так бухнуть: «А Валька-то с Ваней...» Фи, как грубо!

– Илюш...

– Что?

– Нет, ничего... Ты веришь в гороскопы?

– Нет.

– А в летающие тарелки?

– Тоже нет.

– И я... – вздохнула Лида, уставившись на его ноги. Красивые мужские ноги в старых, запачканных джинсах. Даже эти джинсы вызывали в ней трепет...

– Ты как будто хочешь о чем-то сказать, но сдерживаешься... – произнес Илья, гремя под машиной какими-то железками.

Лида вздрогнула.

– Нет. То есть да... Вообще-то, я не должна тебе об этом говорить. Просто болтала сегодня с Валькой, и она кое в чем мне призналась, – смущенно сказала Лида, изображая нерешительность. – То есть ничего особенного, но я до сих пор под впечатлением...

– Девичьи секреты, значит, – констатировал Илья. – Расскажи. О чем там девчонки болтают, а?

«Ему интересно... Наверное, не просто так, – сжалось у Лиды сердце. Она ревновала и мучилась. – Если бы ему было наплевать на Вальку, он не стал бы спрашивать!»

– Да ну! – засмеялась она. – Это неприлично.

Он помолчал несколько мгновений, а потом сказал:

– Тем более интересно. Обожаю все неприличное... Ну, Лидка, выкладывай!

«Какое бы слово выбрать?..» – в замешательстве стиснула она пальцы так, что косточки побелели. Слава богу, что Илья сейчас не видел ее лица!

– Они переспали, – непринужденно выпалила она. – Твой друг и Валька.

Ноги под машиной были неподвижны. Илья молчал.

– Илья... эй!

– Что? – произнес он без всякого выражения.

– Ты чего?

– Я ничего.

– Как будто тебя это расстроило?

– Мне наплевать, – холодно произнес он. – Какое мне дело до чужой личной жизни...

– А-а...

Теперь Лида уже жалела о том, что не видит его лица.

– Она со всеми так? – вдруг спросил Илья.

– Как – так? Ах, да... Нет, что ты! Ванечка – ее первая любовь. Они оба как будто спятили немного. Ты разве не замечал? Мне кажется, у них все очень серьезно.

Лиде вдруг стало легко и спокойно. Она сказала. Илья сам просил ее обо всем рассказать! «Какое мне дело до чужой личной жизни...» Теперь точно, он и не взглянет на Вальку!

* * *

– Записку мальчишка принес, – сказала Клавдия Петровна, поднимаясь на веранду. – Написано – «Пироговой Валентине». Тебе, Валь...

– Записка? – удивилась та. – Надо же! Ну-ка...

Она взяла из рук матери сложенный вчетверо бумажный листок, на котором было написано ее имя, развернула и прочитала: «В восемь часов у старого дуба». Старый дуб рос на дальнем конце поселка и был для местных жителей чем-то вроде памятника Пушкину на улице Горького.

– Что пишут? – с любопытством спросила Клавдия Петровна.

– Это личное, – Валя быстро сложила бумажный листок в карман.

– Все секреты, секреты какие-то...

Было без четверти восемь. Записку написал Ваня – в этом Валя не сомневалась. Она, правда, ни разу еще не видела его почерка, но какая разница... Это он! Конечно – он. «Глупый, что же не зашел? – мысленно засмеялась она. – Как будто боится чего-то. Его же тут все любят – и мама, и дед... Хотя так, конечно, гораздо интереснее!»

Она надела свое любимое желтое платье, зелеными тенями подвела глаза. «Господи, мы совсем с ума сошли! Что будет, что будет... даже не знаю, чем все это может закончиться!»

Выскользнула из калитки и направилась к месту свидания. Старалась не бежать, но шаг все равно то и дело сбивался на бег. Валя так любила своего Ванечку, и ей было глубоко безразлично, что правила предписывают девушке опаздывать на свидание и уж ни в коем случае не мчаться на него рысью.

У дуба никого не было. Ваня никогда не опаздывал. «Наверное, спрятался...» Валя заглянула за широкое дерево и увидела, что там, на земле, прислонившись спиной к шероховатой грубой коре, сидит Илья, полузакрыв глаза.

– Ой... – засмеялась Валя. – Вот кого я нашла! Илюшка, а ты чего тут делаешь?

– Тебя жду, – ответил он, даже не повернув в ее сторону головы.

– Шутишь? – растерялась Валя. – А где Ванечка?

– При чем тут Ванечка? Это я написал тебе записку, если хочешь знать.

– Ты? – удивилась она. – А я почему-то подумала...

Илья с раздражением вздохнул. Все происходящее вдруг перестало нравиться Вале – она вспомнила о том поцелуе, из-за которого так взбесилась тогда Лида. Случаен он был или нет? Теперь кажется, что нет...

– Валь, надо поговорить.

– О чем? – уныло спросила она.

– Есть одно дело.

Илья встал, отряхнул свои джинсы.

– Пойдем, что ли, прогуляемся...

– Зачем?

Из-за поворота показалась старуха с козой.

– Затем, что тут народу полно и все на нас пялятся!

– А ты боишься, что Лида узнает? – обрадовалась Валя. – Ты о ней хочешь поговорить?

– О ней, о ней...

Они побрели в сторону Марьиного пруда. Солнце опускалось за лес, птицы шумели в листве.

– Это соловей? – спросила Валя.

– Дятел.

– Нет, я серьезно...

– Господи, Пирогова, мне глубоко на это наплевать! – Вале показалось, что Илья смотрит на нее почти с ненавистью.

– Ты чего?

– Ничего!

– Ты чего так злишься? Случилось что-то? А, вы, наверное, с Лидкой поссорились...

Некоторое время они шли молча, а потом вдали показался пруд, наполовину затянутый зеленой ряской. Оранжевое вечернее солнце освещало все вокруг, и было так красиво, что у Вали сжалось сердце.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – напомнила она.

– Сейчас...

Валя, сложив руки на груди, стояла на берегу и задумчиво смотрела на пруд.

– Деев...

– Что?

– Ты странный.

– Ты тоже. Мы подходим друг другу, – усмехнулся он, становясь рядом. – Вон, гляди, у того берега утки плавают...

– Опять? – сердито спросила Валя, поворачиваясь к нему. Ишь что выдумал – «Мы подходим друг другу!».

– Нет, не опять. Всегда.

– Деев! – с негодованием закричала Валя. – Что значит – всегда?!