снято. "Просто забудьте об этом", - сказал Холланд. "Мы поговорим об этом позже".

28 октября Пилгрим и Холланд обменялись очередной порцией текстовых сообщений:

"Сегодня я отдал тебе свою кровь... свою сперму", - написал Пилигрим.

"Я знаю. Спасибо", - ответил Холланд. "Я отдаю вам свое сердце и душу. . . . Спасибо, что сделали все это, я знаю, что это так по-другому - делать все так".

"Это моя честь, моя жена. Все что угодно для тебя. Все что угодно!!!"

"Спасибо, муж".

"Люблю тебя, моя жена".

"Люблю тебя, мой муж".

"Нам так повезло, что мы есть друг у друга", - напомнил ей Пилигрим.

"Это точно", - ответила она. "Очень. Я ждала тебя всю жизнь".

Преданность Холланд не ограничилась тем, что она провела день Рождества с "Пилигримом" в Седоне. Вместо этого она, Герцер и их дети собрались в особняке Самнера. Пока они праздновали в гостиной, Самнер томился в другой комнате, в одиночестве, если не считать Октавиано и других медсестер. Примерно в 15:00 Самнер попросил показать ему рождественскую елку . Когда Октавиано вкатил его в гостиную, Герцер, казалось, удивился, но воскликнул: "Самнер, это твоя семья".

Самнер "сразу же начал рыдать", - вспоминает Октавиано.

 

После почти годичных усилий к ноябрю Самнер и Шари достигли соглашения, согласно которому Самнер выкупает 20% акций National Amusements, принадлежащих его дочери. Шари получит 1 млрд. долл. наличными и акциями без уплаты налогов. Взамен она больше не сменит Самнера на посту председателя совета директоров CBS или Viacom.

Шари был готов подписать контракт.

Но Холланд и Херцер, судя по всему, не были готовы к подписанию Самнером договора.

В ежедневных депешах Октавиано Тайлеру описывался поток визитов Андельмана, Бишопа и других юристов, встречи с которыми часто оставляли Самнера в слезах. На одной из встреч с Бишопом Октавиано вспоминал, как Самнер кричал: "Нет, нет, нет", а затем начал рыдать.

Как сообщил Тайлер Андельману в одном из предыдущих писем, " Мануэла и Сидни диктуют SMR все, что он ДОЛЖЕН говорить в разговоре с Лией, и словесно оскорбляют его, если он отклоняется. Мне сказали, что они ежедневно оскорбляют его, угрожают ему и изводят его".

Неожиданно Бишоп выдвинул новое условие выкупа: Самнер настаивал на том, чтобы Шари согласилась не оспаривать ни один из огромных подарков, которые он сделал (и продолжает делать) Холланду и Херцеру.

Октавиано был на дежурстве 8 января и сообщил, что Самнер был "чрезвычайно возбужден и дезориентирован в то утро". По словам Октавиано, растерянный Самнер спросил свою медсестру Ягелло: "Что происходит, где я нахожусь?".

Епископ прибыл в 11:30 утра и провел с Самнером двадцать минут, при этом присутствовал Холланд. Октавиано слышал, как Самнер плакала на протяжении всей встречи, а затем в течение дня то и дело срывалась на крик. Холланд дал указание Октавиано блокировать все звонки Самнеру и специально запретил звонить Шари и Кимберли. Когда Кимберли позвонила, ей ответили отказом.

Позже в тот же день Октавиано подслушал разговор между Самнером и Холландом, причем Герцер подключился к громкой связи. Холланд сказал Самнеру, что "его семья не любит его" и "никогда даже не звонит", сообщил Октавиано. Холланд сказала, что Шари подала на нее в суд, что еще больше расстроило Самнера (и не соответствовало действительности). Херцер добавил, что Шари "психически неуравновешенна".

В данном случае Самнер пошел на попятную: "Я знаю, что Шари небезразлична", - настаивал Самнер; Шари и ее дети были его семьей.

Но Холланд и Херцер одержали верх. В письме, отправленном в тот день Шари и его внукам и подписанном Самнером, говорилось следующее: "Я хочу иметь возможность провести остаток своей жизни, какой бы длинной она ни была, зная, что Сидни и Мануэла не столкнутся с судебными разбирательствами со стороны моей семьи в то время, когда они скорбят о моей кончине".

Письмо продолжалось. "Я хочу спокойно наслаждаться остатком своего времени на земле. Если Вы откажетесь подписать соглашение об освобождении, я буду вынужден, хотя и с глубоким сожалением, дать указание Сиднею и Мануэле не разрешать Вам, Филлис и Вашим детям присутствовать на похоронах или каким-либо образом участвовать в организации погребения".

Шари был ошеломлен. Это была слишком большая просьба. Она отказалась подписать отказ. Переговоры о продаже ее доли в National Amusements резко прекратились.

На следующий день Октавиано сообщил, что Самнер "очень нестабилен" и "почти все время плачет".

Вечером того же дня исполнительный помощник Самнера в Нью-Йорке Глория Маззео направила Брэндону, Кимберли и Тайлеру письмо от Самнера: "Ваша мать не уважает меня. Письмо, которое я написала вам всем троим и вашей матери, - это мои пожелания, и они относятся ко всем вам троим, включая тебя, Тайлер. Я хочу, чтобы не было никаких недоразумений".

Тайлер не мог поверить, что это действительно отражало пожелания его деда, учитывая отчет Октавиано о том, что произошло в тот день: " Сидни написала записку, чтобы SMR [Самнер] одобрил ее, а Джереми зачитал ее Глории и сказал, что Глория должна отправить ее мэм Шари, Брэндону, Ким и тебе. Я не слышала всего этого, но я уловила только то, что "твоя мама не уважает меня". "

Очевидно, что это было описание электронного письма, переданного Маццео.

12 января 2015 года Тайлер обратился с письмом к епископу:

Теперь, когда переговоры между National Amusements и моей матерью завершились, стало ясно, что Сидней и Мануэла готовы запретить нашей семье присутствовать на похоронах моего деда, если мы не подпишем освобождения.

Сообщаю, что мой дед недавно выразил четкое пожелание, чтобы его семья не была лишена возможности присутствовать на его похоронах. Кроме того, Сидней и Мануэла заблокировали телефонные звонки моих братьев и сестер к дедушке и фактически лишили нас возможности разговаривать с ним. Вместо этого они лгут моему дедушке, что мы не звоним ему и не любим его.

На протяжении тридцати лет у меня и моих братьев и сестер были прекрасные, любящие и заботливые отношения с моим дедом, и мы продолжаем его очень любить. Однако и в письме от 8 января, и в электронном сообщении от 10 января совершенно ясно говорится о том, что Сидни и Мануэла будут продолжать вбивать клин в эти отношения и издеваться над моим дедом до тех пор, пока мы не согласимся предоставить им иммунитет от их прошлых и продолжающихся проступков.

Поскольку я не могу напрямую позвонить своему дедушке, передайте ему, пожалуйста, как я его люблю и забочусь о нем, и как