«Я тоже», – хотелось ответить, но Эрин смолчала.

Дориан Тангрим – её отец, это неоспоримо. С каждым мгновением, что он находился рядом, Эрин это понимала всё чётче. Спасибо то ли её дару, то ли Неметону, который охотно помогал своей новой светлой хранительнице разобраться в происходящем бардаке. Но рассказывать ему о даре банши, о видениях… Нет, на это Эрин не готова. Виной тому, в первую очередь, Себастьян, строго-настрого запретивший трепать языком направо и налево… Ну ладно, всего-то глянувший разок этими своими глазищами, от которых жуть брала. Мэйр, сам Себастьян да Шай: вот и весь нехитрый списочек тех, кому стоит быть в курсе. Предположительно, вскоре узнают и Астрид Эйнар с Раэлином, предложенные в учителя, но круг посвящённых всё равно ограничен.

– Вам не за что извиняться, милорд, – отозвалась наконец Эрин. – Вы мне ничем не обязаны.

– Я – и ничем не обязан своей дочери? Ну знаешь ли, я, может, безответственный кретин, но не до такой степени! – заявил Дориан, сложив руки на широкой груди. – Вероятно, бросать детей принято в семействе этой… твоей так называемой матери, но я не таков.

– Вы… вы говорили с моей матерью? – уточнила Эрин едва ли не с ужасом.

Не приведи боги, леди Иртанаэль явится сюда, в Синтар, узнает о её силах…

Нет, не явится. Эрин мотнула головой, прогоняя глупую мысль. Своей матери она не была нужна и в те дни, когда считалась перспективной, а уж сейчас и подавно. В лучшем случае, попытается заставить Лисандра отыскать, вразумить и, быть может, снова решит подыскать для своей неудавшейся дочери подходящую партию.

Что ж, Эрин даже удачи ей пожелает. И с удовольствием полюбуется на то, что останется от потенциальной пассии после встречи с разохотившимся до её провидческого дара лордом Лейернхартом. Да и с Шаем тоже.

– Говорил? Ну, это слишком сильно сказано. Орал в основном, – фыркнул Дориан. Однако же ему хватило совести сменить гневное выражение лица на виноватое. – Прости, если это доставит тебе проблем, но я… не сдержался. Я был так зол на эту бессердечную стерву… до сих пор зол, что уж там, – он тяжко вздохнул и покачал головой. – Эрин, я всегда заботился о своих кошках. Уж конечно, я бы позаботился о своей дочери ничуть не хуже, если бы только о ней знал! Да, я наверняка был бы самым отвратительным отцом на свете, ни в чём бы тебе не отказывал и избаловал безбожно, но… я, по крайней мере, любил бы тебя. В моей семье ты ни единой минуты не была бы несчастна. Тебе бы просто не позволили!

– Это она вам сказала? Что я была несчастна?

– От счастливой жизни не бегут в Аэльбран тусоваться с бессмертным рыжим проходимцем… даже если он такой красавчик! – выдохнул Тангрим чуть ли не мечтательно. Но тут же негодующе прибавил: – То, что мне говорила эта полоумная ведьма, даже вспоминать противно. Видят боги, я едва не поднял руку на женщину! Ума не приложу, как вообще умудрился заделать ей ребёнка!

Эрин криво ухмыльнулась: эта история хоть и не была общенародным достоянием, но в Крагеннане о ней не знал только самый ленивый сплетник.

– С помощью зелья. Лаэда Иртанаэль по-фейски красива, вы, очевидно, питаете слабость к фейри, а подлить в вино чудесного зельица, которое знатно туманит мозги и не только их, ничего не стоит, – поделилась она. – Вы правы, я не была счастлива дома. Но и сюда вернулась не для того, чтобы отыскать вас и просить возмещения за трудное детство. Хотя, признаюсь, я часто думала об этом. О своём отце. О том, какой он, жив ли, похожа ли я на него… Мне не нужны ваши деньги, ваш титул или ваша фамилия, хоть и звучит она получше моей. Я только… – Эрин замолчала, силясь подобрать слова. И пытаясь прогнать совершенно ненужный сейчас ком в горле. – Мне было любопытно – может ли кто-то моей крови испытывать ко мне что-то кроме безразличия. Видимо, вы бы испытывали. За что я вам очень благодарна, лорд Тангрим.

Было на удивление странно видеть, как взрослый здоровенный мужик прячет лицо в ладони и от её глупой болтовни едва ли не ревёт, как дитя малое. К счастью, Дориан шустро взял себя в руки и заметил почти весело:

– Знаешь, будь твоему брату всё равно, он вряд ли назвал бы вашу маменьку полоумной ледяной сукой, явно мечтающей сдохнуть в одиночестве. Ещё он, кстати, пообещал найти тебя и прибить за то, что ты ни разу ему не написала. И твой отец… твой отчим, – поправился он до смешного ревниво, – по крайней мере хотел знать, как ты и где тебя найти. Я, конечно, не сказал… не знал, захочешь ли ты их видеть. Но они были очень рады узнать, что ты жива и невредима.

Пожалуй, Эрин знала это. Что Лисандр и лорд Вардан искали её – зачарованные, а оттого жутко дорогие письма на адресата иногда находили её. Ни одно из них она не читала, всякий раз испепеляя нехитрым заклятием.

Что они любили её, насколько позволяли им их фейские сердца, теперь знала тоже. Помнила, как они пытались защитить её от гнева матери; как Лисандр пусть и редко, но приходил в комнату и сидел с ней после очередной ссоры с матерью. Знала. Но всякий раз отбрасывала прочь все свои глупые чувства – потому что этого было недостаточно. Потому что чаще Эрин приходилось переживать всё в одиночку. Она и сама была виновата в этом: прогоняла Лисандра и отчима, отказывалась разговаривать с ними и забивалась в самые тёмные углы дома. Когда тебе отвешивают оплеух и называют никчёмной, через какое-то время перестаёшь доверять даже тем, кто этого не делал…

Потому что они позволили матери заключить унизительный брачный договор. Потому что из-за этого Эрин получила свой жуткий дар, когда совершенно не была к этому готова, и едва не сошла с ума от этого. И простить всё это очень непросто.

– Я не хочу. Мне сейчас хватает встреч, приятных и не очень. Но я рада слышать, что с ними всё в порядке. Хоть я и думала, что брат всё же сможет покинуть мать, – она вдруг усмехнулась, поймав неожиданную мысль. – Выходит, я оказалась смелее моего сильного и умного старшего брата. Ну хоть в чём-то я лучше него.

– Ну разумеется, ты лучше, – ворчливо отозвался Тангрим. – Ты ведь моя дочь, моя кровь.

– Только наполовину.

– Ой, да кого волнуют эти детали!

Эрин – точно нет. Когда-то – да, волновало, потому как быть полукровкой в фейском городе не так чтоб слишком радостно. Особенно если фейского в тебе – едва ли заостренные уши. Но последние несколько лет – совсем не волновало. Было как-то не до чистоты собственного происхождения.

Эрин надумала позвать лорда Тангрима («Дориана», – зачем-то мысленно поправилась она) в дом на чай, когда тот вдруг подозрительно нахмурился. Достал из-под кителя слабо светящийся кристалл связи на цепочке, прослушал только одному ему доступное сообщение. Сердито буркнул что-то, после чего сунул камень обратно. Эрин неосознанно прислушалась к ощущениям, к своей магии. Дар молчит – значит, ничего важного и… смертельного не случилось, что несказанно обрадовало, если честно. Дориан, правда, её веселья не разделял.

– Терпеть не могу это место, – заявил он недовольно. – Одни дебилы на службе, на пять минут отойти нельзя. Ну ладно, на полдня, но!.. В общем, мне нужно в город, ты не против?