–На несколько дней я всё же постарел. Даже на несколько месяцев.

–Месяцев? Не лет? Что ты такое говоришь?

–Уже спустя две недели после твоего ухода я окончательно принял к сведению тот факт, что тебя невозможно будет разморозить до той даты, которая была установлена на твоей криокапсуле. Я стал много пить. В твоей компании, между прочим. Приходил к тебе с бутылкой виски, усаживался на пол рядом с твоей выдвинутой криокапсулой – я никому не позволял задвигать её,– иногда ставил бокалы на её крышку, приблизительно в ту область, в которой покоились твои руки, и пил-пил-пил, и сходил с ума… – Странно, но это было больно слушать, а не сладостно. Твой мужчина, страдающий по тебе или из-за тебя – это боль, это не кайф. Если страдания любимого приносят тебе удовольствие, значит это не любовь. Выходит… У меня любовь. А может даже у нас… Я продолжила слушать его с широко распахнутыми глазами и со слегка приоткрытым ртом.– Время шло, меня не отпускало, я всё больше осознавал, что не могу вот так вот, сквозь пальцы, терять его… Терять тебя. Я принял решение остановить время и для себя.

–Что ты?..

–Я добровольно, в здравом уме и в трезвой памяти, заморозил себя. Ровно спустя два месяца после того, как в криосон ушла ты, я последовал за тобой. В конце концов, мне необходимо было проспать всего лишь пять лет и десять месяцев…

–Это ведь целая вечность! За один день всё вокруг меняется: мир рушится и создаётся, и… – Я начала хватать ртом воздух.– Залечь почти на шесть лет – это всё равно что навсегда! Всё равно что попрощаться с жизнью!

–Я понимал, на что иду. На все сто процентов…

–А если бы до наших криокапсул добралась какая-нибудь Сибилла Стоун?!– не знаю с чего вдруг и каким образом, но я неожиданно вспомнила имя, которое, казалось, давно стерлось из моей памяти вместе с остатками испарившегося холода криокапсулы.

–Стоун погибла во время того переворота. Хотя я не уверен в этом на все сто процентов. Может быть её забрали в одичавшие земли трапперы. В любом случае с той ночи её в Подгорном городе больше не видели, а до наших капсул в итоге добралась твоя сестра.

–Ты должен был охранять моё тело! Я ведь больше никому не могла его доверить! Себя доверить!

–Прости, но я Данн. Так что должно быть неудивительно, что я предпочёл более эгоистичный путь: вместо того, чтобы оберегать твой покой, я решил уйти с тобой.

От услышанного в эти секунды я испытывала настоящее негодование. И страсть. И восторг. И негодование. Но всё же больше восторг… Как подросток перед первым в жизни сексом!

Совершенно внезапно, словно получив по душе удар разрядом, я поняла, что Лив оказалась права. Это осознание словно под дых ударило меня. Я и вправду в первую очередь думала только и только о Конане!

–Кей! Что с Кеем?!

Я не осознавала, что он может не знать ответа на этот вопрос, ведь он тоже – какой импульсивный, романтичный, дурацкий, крутой поступок!– пережил криосон – ради меня! Я всерьёз думала, что он ответит. И он вдруг действительно ответил:

–Кей здесь,– с этими словами он вдруг подошел к ближайшему к нам огромному вездеходу с большими колёсами. Вездеход был белым, бронированным, с ломаными углами-шестиугольниками, словно созданный для езды по Марсу. Уверенным рывком Конан отодвинул его дверцу в сторону.

Моё дыхание перехватило. Я действительно думала, что прямо сейчас увижу его. Взрослого, шестнадцатилетнего парня, в лице и фигуре которого буду пытаться распознать запомнившегося мне десятилетним ребёнком Кея. Но вместо Кея передо мной предстала знакомая конструкция, образ которой я желала бы позабыть навсегда и при виде которой по моей коже пробежались крупные мурашки с неподдельным холодом. В машине лежала полномасштабная криокапсула.

На первый взгляд всё казалось запутанным. Но Конан был отличным рассказчиком и имел логичные ответы на даже самые абсурдные мои вопросы, так что общая картина вскоре стала чёткой и понятной.

Переворот в Подгорном городе закончился поражением для двух сторон: сначала сторонники и наёмники Айзека были подавлены действующей властью, а уже спустя пять часов Риган Данн был свержен – против тирана восстали его же приспешники, почувствовавшие мощь наступления фундаменталистов. Если вторгнувшихся в город наёмников Айзека пришлось прогонять вооруженными силами, Ригана Данна свергли относительно мирным путём. После того как к власти пришли фундаменталисты, у руля правления Подгорным городом встали Конан, Байярд и Рейнджер. Трио было необычным: Конан не жаждал власти, Байярд не жаждал её даже больше Конана, Рейнджер всё ещё считался новоприбывшим, но именно он в итоге смог удержать на плаву продырявленную после Ригана Данна лодку власти. Конан, сосредоточенный на своей депрессии, вызванной моим уходом в криосон, вскоре окончательно отстранился от власти, в результате чего Рейнджер начал рулить, в то время как Байярд, с целью отойти от политики подальше, записался всего лишь в советники действующей власти. В то же время Рейнджер сошелся с Ингрид, что стало для меня ещё большей неожиданностью, чем его внезапный приход к власти. После того, как Рейнджер сох по мне, он вдруг выбрал намного более зрелую и мужеподобную женщину, нежели я. Впрочем, этот союз наверняка получился интересным: Ингрид всего на пять лет младше Рейнджера, они оба сильные личности и оба умеют драться, как настоящие мужики. Я предположила, что они могут быть сбалансированной парой, на что Конан усомнился, выразив мнение, что, скорее всего, Рейнджер, из-за своего более пластичного характера, нежели тот, которым обладает Ингрид, в итоге может склониться к другому варианту отношений.

Следующие новости касались Дэвида и Талии. Во время волнений в Подгорном городе ни они, ни их ещё нерожденный ребенок не пострадали, так что на момент вхождения Конана в криосон Рейнджер всё ещё планировал стать крёстным отцом мальчика – похоже, они всё же ждали мальчика.

В ту роковую ночь Данте получил несерьёзное ранение в плечо. Его сын в который раз чуть не остался сиротой, из-за чего Данте в итоге всё же принял решение покинуть ряды добровольцев.

Из пятой фракции выжили только Мускул и Волос. Им удалось это только благодаря тому, что они вдвоём, в отличие от Тонкого, Крика и Сомнения, заперлись в капсульном номере на нижнем ярусе и переждали все волнения не высовываясь наружу. Через три недели после переворота они ушли в одичавшие земли, перед этим сказав Конану о каком-то скрытом домике в горах, который они намеревались то ли отыскать, то ли отстроить. С тех пор от них не было вестей.

С Кеем всё было хорошо. Не убит, не ранен, только напуган и только в шоке от того, что в одночасье остался одновременно без двух сестёр. Перед тем, как уйти в криосон, Конан получил от Байярда и Рейнджера обещания – парни пообещали присмотреть за мальчиком. Одновременно с этим Кей самоотверженно выдал Конану обещание присматривать за моей и его капсулами. В этой истории меня сильно удивило то, что Конан за столь сжатые сроки не просто нашёл общий язык с Рейнджером, с которым тогда серьёзно враждовал из-за моей персоны, но доверил ему самое ценное: Кея, меня и свою собственную жизнь. Когда Конан входил в криосон (я даже представлять себе не хотела, каково это – добровольно запирать себя в тесной, холодной криокапсуле) мы были в безопасности. В правлении стояли наши люди и правление это было прочным, за нами должны были особенно тщательно присматривать, но… В начале последнего года нашего пребывания в криосне случилось непредвиденное обстоятельство: Айзек и Лив, после переворота изгнанные в одичавшие земли, при поддержке старых соратников смогли проникнуть в Подгорный город с целью выкрасть какие-то карты. Заодно они выкрали и меня с Конаном, при этом насильно (как меня) заморозив Кея, пытавшегося предотвратить наше похищение. Но это случилось после того, как Конан уже был заморожен. Откуда он узнал об этом? От Айзека.