Получивший капитал был обязан заплатить в казну так называемые единовременные проценты (как при наследовании). Но после передачи прав на распоряжение семейным капиталом передавший капитал и его дети (если у него были сыновья) поступали «в мещанский или поселянский оклад» и более гильдейских прав не имели. Правила эти были приняты в 1808 году и подтверждены в 1828‐м.

В ситуации Федосьи капитал был законно переведен внутри семейства с мужа на жену, и это понизило имущественные права и социальный статус мужа. Как можно объяснить такую ситуацию? Например, следующим образом: поскольку у Федосьи не было сыновей в браке с Василием, переход Василия в мещанство не угрожал социальным позициям будущих поколений. Дочери же в перспективе могли уйти из семьи при выходе замуж, а согласно законодательству, получив приданое, они переходили в семью мужа и получали статус уже «по мужу». Если бы у дочерей Федосьи были братья, дочери потеряли бы и права наследования после родителей, но братьев не было, поэтому право наследования за дочерьми сохранилось.

Когда Федосья в своем среднем возрасте, пройдя, выражаясь высокопарно, «через житейские бури и невзгоды», стала ощущать себя более сильным руководителем семейного бизнеса, чем престарелый муж, она добилась — уговором или давлением — перевода капитала, а значит руководства семейной фирмой, на себя. В данном случае ей было важнее сохранить крепкое положение фабрики и финансовую стабильность семейства, чем социальный статус мужа, который, несомненно, пережил позор, покинув купеческую сословную среду и спустившись вниз по социальной лестнице.

В 1830 году вдова Федосья Григорьевна Большая (или Большова — в ряде документов практикуется такое написание ее фамилии) числилась купчихой 3‐й гильдии, проживавшей на Арбате в своем доме и имевшей также домовладение в Таганской части (в 1842 году стоившее 3152 рубля серебром). Там, в Тетеринском переулке, на спуске к Яузе (что было важно для промывки тканей), вблизи знаменитой красивой церкви Симеона Столпника (предположительно, построенной по проекту Родиона Казакова), находилась ее фабрика шелковых и бумажных материй. Фабрика, с какого-то момента ставшая смыслом жизни напористой купчихи.

Примером самостоятельного устройства предприятия может быть деятельность купчихи 2‐й гильдии Прасковьи Васильевны Поляковой (1767 — ок. 1840). Она владела фабрикой, выпускавшей парчу на шелке и церковные ризы. Когда муж Прасковьи Антон Семенович Поляков (1763–1804) умер, Прасковья в тридцать семь лет осталась одна с двенадцатилетним сыном.

Спустя всего четыре года после смерти главы семейства 41-летняя Прасковья с 16-летним сыном Василием перешли из мещанства в 3-ю гильдию. Вначале своего дома у Поляковых не было. В 1811 году они снимали квартиру у дворянки Михайловой на Москворецкой улице, вблизи собора Василия Блаженного, позже, в 1816‐м, — в соседнем доме там же, у мелкого чиновника Федорова. В «Ведомости о мануфактурах в России за 1813 и 1814 годы» фабрика Поляковой не числится, следовательно, она была заведена уже после 1814 года самой Прасковьей.

В 1818 году Василий женился на дочери московского купца Замятина Анне (у тестя была небольшая шелковая фабрика с 12 рабочими). В 1830 году Прасковья с сыном Василием имели собственный дом в Китай-городе, в Ипатьевском переулке (недалеко от Кремля), по этому же адресу числилась их шелковая фабрика. Местоположение предприятия и жилья говорило о том, что Поляковы смогли разбогатеть.

В 1830‐е годы продукция фабрики Поляковых приобрела большую известность и получила две медали за качество на мануфактурных выставках. В 1833 году Поляковы представили на выставке несколько видов тканей и готовых церковных облачений — в частности, «парчи разных узоров», ткани гроденапль, «фризе золотое» и «фризе серебряное», «глазет серебряный и разных цветов», «бархаты разных цветов и узоров», а также стихарь, ризы, епитрахиль, оларь.

Обозреватель состоявшейся в 1835 году в Москве выставки российских мануфактурных товаров А. Башуцкий писал:

Башуцкий отметил Поляковых среди лучших российских производителей особенно за «глазеты, несколько дорогие, но прекрасные по узорам и цветам» и особой легкости, богатые, но при этом «сотканные без швов, в один кусок, священнические ризы».

Впрочем, высокая стоимость производимой продукции объяснялась тем, что Поляковы использовали самое дорогое и высококачественное сырье — итальянский шелк-сырец (туринский и миланский, стоил вдвое дороже шемаханского и персидского), брусский шелк-сырец из Греции, английскую хлопчатобумажную пряжу. Серебряная плющёнка шла с лучших московских фабрик — от Алексеевых и Вишняковых.

Поляковы торговали шелковым товаром там же, в Китай-городе. Если Василий был целиком сосредоточен на фабричном производстве, то сбыт был заботой Прасковьи, распоряжавшейся всеми делами торговли. Были приобретены в собственность лавки в Китай-городе — пять на имя Прасковьи в Старом Суровском ряду (наиболее престижном месте продажи шелковых тканей в Китай-городе) и две в Старом и Новом Суровских рядах на имя Василия. Покупка этих дорогостоящих торговых помещений была свидетельством немалых прибылей семьи Поляковых. Кроме оптовой и розничной продажи в Москве, Поляковы много торговали на Нижегородской ярмарке, куда приезжали их клиенты из Сибири, с Кавказа, из Бухары и других среднеазиатских государств.

В ревизию 1834 года у Василия было уже трое детей: сын и две дочери. Семья Василия в 1840‐е годы продолжала жить в собственном двухэтажном каменном доме в Ипатьевском переулке, рядом с церковью Ипатия Чудотворца. Дом этот в 1842 году стоил весьма дорого — 16 тысяч рублей серебром.

В 1839 году Василий достиг высшей ступени признания своих заслуг как фабриканта, когда был удостоен звания мануфактур-советника. В 1840‐е годы Василий числился владельцем шелковой фабрики, два корпуса которой находились в Пресненской и Яузской частях в специально купленных домах. В 1843 году у Поляковых трудились 232 рабочих, основное оборудование состояло из 120 жаккардовых машин, было произведено продукции на 206 297 рублей серебром.

В период, когда Прасковья возглавляла предпринимательскую деятельность семьи, делу был дан хороший импульс. Сын Прасковьи оказался удачливым предпринимателем. В ревизию 1850 года Василий уже числился потомственным почетным гражданином — переход в эту сословную группу означал, что Поляковы состояли в 1‐й гильдии не менее десяти лет. Также Василий был награжден орденом. Старший сын Василия к ревизии 1850 года умер, но были еще три сына (Николай, Павел и Михаил, соответственно 14, 12 и 11 лет) и 16-летняя дочь Александра.