Страны массово закрывали границы, вводили карантин, а Штаты так не только закрылись наглухо и не принимали даже свои собственные аэробусы, но и сбили парочку, которые подлетели к границам после запрета. Визг поднялся, но быстро утонул в череде страшных сообщений из Африки. Хаос, анархия и паралич здравоохранения. Бегство чиновников и вспышка межплеменных войн. Борян даже заметил, мол, может эпидемия вспыхнула как раз сперва в Африке, а потом уже была привезена вездесущими китайцами домой? На Востоке проходили массовые молитвы, и как следствие вскоре массовые смерти.

У нас же страшные новости шли с Дальнего Востока. Смерть, мародерство и паника. Войска возили по дворам продуктовые наборы, и стреляли по нарушителям карантина боевыми. Видимо, резиновые кончились, ну или просто кончилось терпение. Меры были просто драконовские, но кое-где контроль за ситуацией уже терялся. В ответ по солдатам тоже стреляли.

А вот в Москве стали стрелять меньше. Часть мятежников сдалось, остальных зажали где-то в промзоне на окраине мегаполиса и проутюжили всем чем можно без всякой пощады, вместе с местными бомжами и стаей бродячих собак.

А президент быстро подмахнул указ о расформировании мятежной дивизии как дискредитировавшей доброе и славное имя.

Боб долго матерился, проклиная то одних, то других, то непонятных масонов и мировой заговор. Потом позвонили в деревню. Узнали, что дед делает загон для курей, Кирилл утром прошёлся окрест, ознакамливаясь, так сказать, с географией, и немного пострелял с Моси. Меня кольнула ревность — моей игрушкой кто-то пользуется. Придирчиво выяснил, чистил ли он после этого ствол, чем и как. Потом потребовал дать трубу бате, и спросил уже его, смотрел ли он, как Кирилл почистил карабин. Добился обещания, что он обязательно проверит качество чистки, услышал, как Ульяна сказала, кажется, Люде, что да, я всегда такой зануда.

Потом обещал, что приедем как только сможем, что сидим как положено в изоляции и никаких лишних контактов. Да-да… чуть-чуть… нет-нет, только ради дезинфекции.

По соседству Боб тоже долго и нудно оправдывался, клялся и божился так, что давал фору цыганам, впаривающим лоху болт под видом перстня.

Потом я позвал снова Кирилла, включил на громкую и попросил рассказать, что говорят в сети в целом и про Иртышск в частности.

Выходило, что врачи начали массово увольняться, даже не соблазнившись обещанными деньгами.

— Мы им уже столько всего обещали, а они ещё хотят, — процитировал какого-то комика Боб.

По словам нашего внештатного аналитика выходило, что в профессиональных пабликах просто паника. В победу над новой эпидемией специалисты не верят. И начали спасаться самостоятельно. То-то скорых как-то мало.

А ещё писали, что войска кое-где начали быстро уходить из городов и становиться, перекрывая магистрали и даже некоторые проселочные дороги.

А Иртышск перекрыли бетонными блоками и расстрелянными машинами. Мосты не проездные, крупные дороги тоже. Топлива нет. Совсем. По городу очень сложно передвигаться, возможно, поэтому и скорые тоже не ездят. В общем, кошмар нарастает.

Словно в подтверждение, где-то недалеко раздались выстрелы, явно «бабах» из 12 калибра. Кто-то заорал.

— Блин, ещё народ даже помирать не стал так, как Сава говорил, а уже полный трындец, — Борис развел руками. — Ну как, скажи на милость, всё может вот так вот просто взять и начать разваливаться?! Просто от угрозы?! Парадокс…

Я с ним был согласен. На планомерную работу и четкую организацию это как-то не было похоже. Видимо правда, что паника уносит больше жизней, чем сам вирус.

Ещё немного послушав в исполнении Кирилла сумбурный пересказ интернетных ужасов, мы ещё раз пообещали своим быть осторожными и отключились.

Потом переглянулись и, не сговариваясь, пошли за водкой и корнишонами. Чувствую, наемся я их до конца жизни. Тьфу-тьфу.

***

Водка уже не брала. Третий день мы сидели, молча пялились в экран и иногда переключали каналы. Везде одно и то же. Мрак, ужас, разруха и кадры с телами, накрытым тряпками. Накрытые простынями. В мешках. На асфальте и больничных койках. Мечущиеся люди. Горящие магазины. Банды мародеров и народная милиция в дешевеньких строительных респираторах.

Кадры преимущественно снятые мобильными телефонами, обычными людьми. Корреспонденты тоже отказывались работать. Их просто не пускали или не выпускали. В какой-то момент времени я уже перестал различать и понимать, какой город, страну или континент показывают.

Иногда я подходил к окну и внимательно оглядывал сперва машину, потом улицу. Она снова стала наполняться людьми. В основном молодежью в масках, спешащих куда-то и быстро убегающих при приближении машин патруля. Кто-то уже не таясь шел с оружием и рюкзаком. Иногда раздавались выстрелы и звуки сирены. Был момент, когда я вышел на балкон, а вдруг рядом затарахтели выстрелы, явно из автоматического оружия. Я аж отшатнулся от окна, когда мимо балкона пролетела стая голубей, перепугав меня до слабости в ногах. Плюнув, я задернул шторы. Темнело.

— Жрать охота. — Боб с кислым видом ковырял в тарелке варёную серую массу. Крупа ячневая, на воде, с солью. Без масла, без мяса, без вкуса. — так можно и ноги протянуть.

— Не протянем. У нас ещё макароны есть.

— Да. Две пол-пачки. Ништяк. А потом? — Боб прошагал по комнате туда-сюда и снова уселся на стул. — Ещё день, и трындец.

— Еще мука в УАЗике.

— Обалдеть! Ты открыл мне глаза. Жизнь то налаживается! Может, ещё макарон накрутим? Или лапши? И заживём долго и счастливо?

Борян, по ходу, как и многие другие нормальные мужики с голодухи становятся немного не в себе. Я, собственно, такой же. Чуть желудок пустой — и я уже на взводе. И нахамить могу, а то и в морду дать. С Боряном, правда, такой маневр не прокатит. Самому можно в лёгкую отхватить.

— Борян, ты чего предлагаешь?

— Дёргать надо с города. Ещё немного, и по улицам будет не пройти!

— Куда мы дернем?! Уже сейчас тут не проехать, осталось только ждать, когда войска с города уберутся. И тогда уже искать дорогу.

— Чего там искать?!

— Ты не истери, Боб! Тебе ж сказано, мосты закрыты, по ним не проехать. Значит, нам придется ехать по другому берегу. И потом уже искать способ переправиться через Иртыш. Или бросать тачку и перебираться на другой берег здесь, в Иртышске, а там как получится. Может и пешком.

Я глотнул воды из кружки и продолжил:

— И гораздо проще делать это если по тебе не стреляют вояки.

— Мы в машине будем как таракан на столе. И так движения уже почти нет. Только патрули, — уже спокойнее сказал Боб. Прения, кажется, из истерики перешла в конструктивное русло.

— То есть, на левый берег