– С мешка ведь глаз не спускали, – тихо сказал Шпунт. – Все это время.

Герцог, который был ниже сантиметров на двадцать, неспешно подошел к нему и запрокинул голову.

– Скажите «а-а-а». Ща в доктора поиграем, знаешь развлекуху такую? – И, вытянув руку, он с яростью затолкал пепел в рот Шпунта, размазывая черноту коротенькими пальцами по небритым щекам зэка. – Вкусно тебе, с-сука, а? Жуй-жуй… Ум-м. Н-на добавки? Хрумкай. Нравится, что? Небо в клеточку – друзья в полосочку. Скажи?! Не слышу.

– Угум, – промычал Шпунт.

– Только мне вякни еще, кирпич. На здоровье…

Затем Герцог отошел в сторону и оглядел контингент, молча следивший за сценой.

– Чего зенки растопырили, гниды черножопые?! А?! Вы чего, Герцога свалить захотели, что ли? Выродки ссаные.

И в этот момент Барби, не выдержав напряжения, от страха громко пернул. Кто-то не выдержал и тихонько прыснул.

– Ладно. Сегодня за шутку зачту, – потихоньку выпустив пар, выцепив среди стоявших Болта, Герцог страшно на него посмотрел и вышел из столовой.

– Тьфу, сука, – сплюнул на пол Шпунт и вытер испачканные губы тыльной стороной ладони. – Говно собачье.

– А это считается? – пискнул Барби.

– Лучше заткнись, – посоветовал Шпунт. – Пердун херов.

* * *

– Спокойно, братуха, – сказал Болт, вслушиваясь в гвалт за стеной. – Я пойду.

Босые, в одних штанах, они со Шпунтом сидели на скамейке в каморке, отведенной под раздевалку, обматывая кулаки обрывками ткани. Дрались жестко и жестоко, с минимумом правил, до полного изнеможения противника. Однако убийства категорически запрещались, иначе в колонии никого, кроме охранников, давно уже не осталось бы. Впрочем, те в отборе тоже иногда участвовали. Подручные предметы, проходившие досмотр, не возбранялись.

Публика могла отвлекать дерущихся, но входить в круг было нельзя. Как для бойцов, так и для зрителей под абсолютным запретом находились любые вспомогательные материалы: ножи, заточки, гвозди, обрывки колючей проволоки… Это грозило карцером на месяц, то есть – проще сразу сдохнуть. Так что в поединщиков летели оскорбления, комки глины, тухлые яйца и прочий не опасный мелкий мусор.

Ставки принимались «джорджиками» и талонами на прогулку, продукты и сигареты. Отказа от похода в Хмарь не существовало, а вот «приз» был намного страшнее.

Рейд в административный корпус за таинственным содержимым сейфа.

Туда. Наверх.

– Что, опять? – удивился Шпунт. – И чего ты так туда рвешься?

– Не знаю. – Болт аккуратно снял очки и положил их рядом на скамью. Он не боялся, что кто-нибудь на них позарится: один раз они уже пропадали, однако подозрительно быстро нашлись. Наверное, Калинин повлиял. Хорошо еще не разломали или не сел никто. Новые линзы в нынешние времена сделать было невозможно, а другие подходящие добыть – это до Соликамска и обратно, да еще поди их там найди.

Болт и правда не знал, что каждый раз гнало его в лабиринт. Достаточно тяжелый, несмотря на нынешнее пищевое положение – сто двадцать килограммов мышц, он, скорее, таким образом хотел выместить накопившуюся боль по утраченной семье. Ударяя. Получая в ответ. Падая и вновь вставая. Раньше проще было: тянули куски проволоки, у кого короче, тот и шел. Но со временем наскучило, тогда и совместили «полезное с приятным». И главное, теперь он знал, ЧТО ему нужно.

Главной же изюминкой тотализатора было ставить друг против друга корешей или спевшихся.

– Готовы, красавицы? – просунув голову в дверь, пробасил рефери, который потом, невидимым из так называемой VIP-ложи, будет комментировать матч. – Айда на подиум, плясать пора!

Шпунт встал, поиграл упругими мускулами.

– Главное, не бзди, – дружески подмигнул он.

Все-таки вместе тогда на «грядку» сели.

– Я дырку заткнул, – усмехнулся в ответ Болт. – Только сковородки вот нет.

– Тогда нормалек, – согласился Шпунт. – Идем.

За дверцей находилось довольно просторное помещение. Небольшое круглое пространство, обнесенное ограждением из сетки по пояс, в центре освещали мигающие галогеновые лампочки, которые свешивались на цепях, а дальше, в полутьме, бесились и орали благодарные зрители. Истошно, до рвоты заходились цепные собаки, вооруженная охрана караулила ярусом выше. Напротив выхода красовалась надпись: «В Господа Бога уверовал в МЛС. До этого был грешен и мертв».

В этот раз ставки были пятьдесят на пятьдесят. Рослые мужики друг друга стоили. На представления и титулы никто не разменивался, поэтому, выйдя в освещенный центр, Шпунт с ходу заехал Болту в челюсть, чуть не выбив зуб. Публика взревела, заулюлюкала. Представление началось.

Тряхнув головой и прогнав яркие искры, Болотов ответил серией ударов в пресс. Отсутствие очков ничуть не мешало: где именно находится противник, он знал, а детали не имели никакого значения. Со всех сторон в дерущихся полетела всякая дрянь.

– Жрите! – задыхаясь от смеха, проорал толстый повар, и двое его помощников выплеснули на арену внушительный чан с какой-то вонючей, давно перестоявшейся гадостью, разящей плесенью так, что у всех находившихся рядом защипало глаза. Жижа быстро растеклась по полу, противники заскользили и рухнули наземь.

Толпа яростно заревела. Но тут выяснилось, что своими действиями повар немного подпортил игру. Босые бойцы, пытаясь встать, каждый раз снова валились на пол, в липкую бурду, а сблизившись, смогли только обхватить друг друга жирными руками, скользившими по телу.

– Эй, петушки, чо стесняетесь?! – подзадорил кто-то. – Мыльца подбросить?

Наконец Шпунт изловчился и, перевернувшись, ударил Болта обеими ногами в грудь. Тот задохнулся, отлетел, врезался в спружинившее ограждение. Но вместо того, чтобы вытолкнуть бойца обратно на ринг, как обычно бывало, кто-то накинул ему на шею цепочку и начал душить. Правилами это не запрещалось.

– Попался, с-с-ука, – незнакомо и вонюче дыхнуло в шею.

На арену тут же выбежал огромный доберман с чудовищно отросшими когтями. Этих собак, специально приберегаемых для боев, несколько дней морили голодом, чтобы выходило зрелищнее. Пес жадно вцепился в бок Шпунта, хлынула кровь. Толпа ревела от восторга.

Собрав последние силы, Болт со всей дури хватанул затылком назад. Хрустнуло, завыло, удавка ослабла, и Болотов рванулся на помощь другу, тут же упав в поварской жиже.

– Лови!

Откуда-то из толпы вылетела пара резиновых шлепанцев с кнопочными набойками для устойчивости – в таких обычно драили полы – и с коротким хлюпом упала у самых ног бойца. Судорожно напялив обувь, Болт подскочил к рычавшему над Шпунтом доберману и одним движением свернул кобелю шею.

– Су-ука-а! – отчаянно заорал кто-то в толпе.

Болт обессиленно опустился рядом с другом.