Мира пристроилась под бочок к подруге. Для этого пришлось изрядно потрудиться: девушек в компании оказалось немного, видимо, шестой графский сын не пользовался у студенток сокрушительным успехом, и хорошенькая баронесса сразу завладела вниманием большинства аудитории. Мира с сомнением принюхалась к тут же сунутой в руки до краев заполненной кружке: пахло перебродившей вишней. Именинник встал и предложил тост за свое здоровье. По энтузиазму, с которым встретили его не слишком связные слова, было ясно: всем уже не до содержания, главное — выпить. Мира от души хлебнула из своей кружки и поперхнулась, встретив взгляд очень темных, очень знакомых глаз, взиравших на нее со знакомым же неодобрением. В торце длинного стола, скрестив на груди руки, восседал Криспин.

— Фу! — Амариллис отодвинулась, отряхивая забрызганные юбки. — Ты что, маленький ребенок? Пей потихоньку!

— Извини… — просипела Мира, машинально ища глазами рядом его друга-старосту. Странно, но Артур отсутствовал напрочь. Принесла же нелегкая этого… Ни отдыха от него, ни покоя!

— А может, она всё попробовать спешит? — засмеялся примостившийся рядом светловолосый сероглазый парень, кажется, однокурсник именинника. — Пей сколько хочешь, как там тебя… Мира? Я Николас. Может, другое винцо желаешь?

Мира деликатно откашлялась в сторону, допила до дна и протянула кружку.

— Ага.

Неодобрение с той стороны стола ощущалось уже физически, зато сосед поощрительно подмигнул и потянулся за следующей бутылкой.

— Вот это по-нашему, малышка!

Глава 10

Недобрые чары

…Мира не сразу поняла, что ее пытаются споить.

Вертела головой, слушая забавные и не очень (но вежливо смеясь в нужном месте) истории старшекурсников; отвечала, когда ее о чем-то спрашивали, помалкивала, когда нет; глазела на танцы, которые затеяли разошедшиеся студенты — вместо музыки отбивание ритма руками по столу, ногами по полу, а то и тоже по столу; хохотала над спотыкавшимися и выбывавшими. Опустошенные бутылки и кувшины перекочевывали на пол, а раскрасневшиеся девушки — на колени к парням. Кружка Миры не пустовала ни единого мига — добрый Николас наполнял ее снова и снова, приговаривая: «А вот этого ты еще не пробовала… Понравилось? Повторить?», и даже когда девушка отодвигала вино в сторону, настойчиво возвращал в руки…

В какой-то момент ощутив сначала легкие, а потом уверенные, тесные объятья, Мира сообразила, что дело не в дружеской заботе и чуть не рассмеялась: споить — ее?! Лесовичку? Да что мне все ваши вина да бренди, пробовали ли вы хоть раз настойку мухомора?! Вон графинчик-именинник уже придремывает, а у нее, Миры, ни в одном глазу — только на душе все веселей и бесшабашней!

До того бесшабашно, что она даже залихватски подмигнула Криспину, по-прежнему поглядывавшему на нее с необъяснимой неприязнью. Хотела еще и язык показать вдобавок, да парень вовремя глаза отвел. Без своего общительного друга он так и просидел весь вечер один, молча пил-ел, коротко отвечал на обращенные к нему вопросы, ни в каких танцах-догоняшках-играх не участвуя. Даже пригласивший его именинник заметно робел, когда заговаривал со старшекурсником или подходил чокаться: видно, не такие уж они приятели, может, как говорит Амариллис, приглашен для статуса?

Николас заметил ее подмигивание: пробурчал в самое ухо — рядом оглушительно хохотали студенты:

— Что, запала на нашего Книжника? Зря! Он в Академии с девчонками ни-ни! Словно их вообще не существует.

— Да уж давно заметила, какой он весельчак и душка! — согласилась Мира.

— Говорят даже, они со старостой Нортоном — того…

— Чего — того?

Николас изобразил пальцами некий жест, увидел, что Мира не поняла, и пояснил для непроходимых лесных дурочек:

— Голубки́! Только друг друга любят.

— Да-а? — Мира взглянула на старшекурсника другими глазами. Парней, любящих парней, ей еще встречать не приходилось, и она искренне полагала, что они должны хоть чем-то отличаться — внешностью, поведением ли. А тут два самых обычных друга…

— А чего ж тогда к ним девчонки так и липнут?

Вон как раз одна подсела вплотную, уставилась Криспину в лицо. Левая рука нежно поглаживала лежавшую на столе руку парня, что вторая делает под столом, Мира даже думать боялась. Старшекурсник спокойно налил вина, сунул девице (та разулыбалась, выпила залпом), рывком поставил ее на ноги, развернул к себе спиной — и шлепком по заду отправил на поиски более податливой добычи.

— Во-от, видела? Так всех и отшивает на раз-два! — выдохнул Николас на ухо Мире. — И каких девчонок! Так что нечего на него глазеть, зря время терять, лучше, малышка, на меня посмотри!

— Ты лучше мне еще налей! — Лесовичка, в свою очередь, сунула ему кружку. Ближайшие сосуды были уже все опустошены, Николасу пришлось встать и обойти стол, чтобы добраться до новых запасов. Хоть ненадолго избавиться от его приставучих рук: только уберешь с одного места, к другому прилипают. Пора бы уже бить по этим самым рукам, но как-то неудобно скандалить на чужом празднике, надо разойтись по-хорошему…

Мира огляделась. Именинник уже сладко спал, свернувшись клубком на парте, ручки трогательно под щекой сложены. Амариллис на другом конце длинного стола играла в карты на раздевание: но, судя по тому, что на столе лежала всего лишь одна соседкина сережка, а ее партнеры и партнерши уже блистали кто голым торсом, кто голыми ногами, за подругу можно было не волноваться, мухлевать она умеет. Несколько пар, спотыкаясь, кружили перед классной доской в неизвестном миру, но вдохновенном танце. Кто-то с чувством, звучно, с постаныванием на два голоса, целовался в верхних рядах. Кого-то рвало. Вечеринка явно задалась.

Девушка с силой зажмурилась и широко распахнула глаза. Светильники, согнанные к пиршественному столу, уже давно притушили для уюта, и в глазах темнело вовсе не от этого. И не от количества хмельного: мало того что навык пития у нее имеется, так еще бо́льшая часть давно уже незаметно сливалась в предусмотрительно поставленный в ноги кувшин. Кажется, пора уходить.

До подруги докричаться было трудно, но в конце