– Хватит, хватит, Сноу. Доказали, – махнул рукой Найт. – Что делаем?

– Два часа на сон, а там решим!

– А вчера прошла проверка готовности секции плазменных окон. Главный инженер сам присутствовал, – пояснила Блумбергу и Волкову Барбара Лоик. – Как только будет готов последний сегмент, мы сможем регулировать давление, и откроются совсем другие – грандиозные – перспективы в строительстве звездолетов!

– А когда, говорите, вы начали проверку? – поинтересовался Айво.

Лоик машинально отвернула манжет лабораторного халата и посмотрела на свои мужские часы спортивной модели:

– Было назначено на тринадцать ноль-ноль, но чуть задержались: опаздывал главный инженер. Вскоре он подошел, и мы…

– Бонне надолго задержался?

– Нет, минут на десять-пятнадцать. А что? – переспросила вдруг Барбара.

– Да ничего. Просто спросил, – отработал назад Блумберг. – Спасибо вам за разъяснения.

Блумберг и Волков попрощались и покинули лабораторию. Барбара Лоик проводила их долгим внимательным взглядом, пока дверь за ними не закрылась.

– Время совпадает! – заговорил Волков, убедившись, что поблизости никого нет. – Похоже, что это Бонне.

– Не торопись, капитан. Появился Бонне хоть и с опозданием, но это еще ни о чем не говорит! Мы что, его задержали? Нет, наоборот, мы его спугнули на Одиноком утесе. Получается, что опоздать на проверку из-за того, что столкнулся с Ричи в лаборатории, он не мог, а планировать работу на Одиноком утесе в то же время, на которое запланирована проверка плазменных окон, нелогично. Так что пока ничего мы с вами не выяснили толком, капитан.

– Да, – согласился русский. – Но вы же сами видели, что на то время, когда, предположительно, Бонне находился на Утесе, никаких значимых событий на Тетраэдре запланировано не было.

– Да, капитан, я, как и вы, видел график в центральной диспетчерской, который нам показала мадемуазель Лоик. Наша единственная надежда зиждилась на испытаниях плазменных окон и… вышел – пшик!

Прозвучал вызов коммуникатора. Блумберг остановился, придержал Волкова за руку и сам поднес к глазам прибор. На экране светился индикатор конфиденциальной связи.

– Да, Ричи, я на связи.

– Айво, я прямо сейчас вылетаю на Тетраэдр. Будьте с капитаном готовы, как только я появлюсь, отправиться на флаере к астероиду А-147. Там, в диспетчерском зале… Впрочем, подробности объясню по прилету. Все.

– Хорошо, Ричи, понял тебя. До встречи.

Швед выключил коммуникатор и посмотрел на Волкова:

– Когда прилетает ближайший спейсфлаер с Архипелага?

Волков думал меньше секунды:

– В десять ноль-ноль.

Айво посмотрел на часы.

– У нас полтора часа. Давай-ка сходим в коммуникационный модуль, у меня пара вопросов возникло.

Волков пожал плечами и вслед за Блумбергом вспрыгнул на ближайший МГА. Магнитная тележка заскользила над полом и скрылась в жерле ближайшего туннеля.

* * *

Гебриэл Найт подошел к современному белому зданию, окруженному великолепным парком. Это был Арктурианский медицинский центр, или АМЦ. Его основной корпус вздымался над густыми кронами деревьев на несколько десятков этажей. Фасад здания сверху вниз прочертили прорези шести внешних лифтов ДДЛ[11]с прозрачными силовыми стенками. На Тетраэдре и на паре-тройке других планет арктурианской системы существовали небольшие региональные клиники, но все они подчинялись АМЦ. В свою очередь этот центр числился филиалом Центрального научно-исследовательского института внеземной медицины (ЦНИИВМ), который располагался на Земле и формально подчинялся ему. Хотя, на практике, никаких отчетов АМЦ на Землю не посылал. Довольно сложные и даже натянутые взаимоотношения Земли с колониями, всегда стремившимися к большей самостоятельности и независимости от центра, диктовали необходимость крайне терпимо относиться к фрондерству окраин. Центр вмешивался лишь в тех случаях, когда действия колонистов уже не влезали ни в какие рамки.

Однако Найт, хоть и служил в КОНОКОМе, считался по большому счету на Арктуре своим – столько лет проработал здесь, получил тяжелое ранение и лечился именно тут – в АМЦ. Поэтому он не сомневался, что информацию о Ларри Гиллиаме и его болезни он сможет получить.

– Гебриэл Найт, КОНОКОМ, – представился он на ресепшене. – Сообщите главному врачу, что я здесь.

– Профессор Блэйк вам назначил время? – переспросила девушка за стойкой.

– Нет, вы просто сообщите ему, что Гебриэл Найт пришел.

Недоверчиво косясь на лейтенанта, девушка соединилась с приемной главврача, и через минуту скоростной лифт уже мчал Найта на двенадцатый этаж центра.

– Ну, проходи, проходи, болезный, – встретил его пожилой главврач, выходя из-за стола и пожимая руку. – Надеюсь, тебя ко мне привели не проблемы со здоровьем?

– Нет, профессор, слава богу, я здесь по другому поводу, – ответил Найт, присаживаясь в предложенное кресло.

Седовласый профессор ухмыльнулся:

– Неужели пути моего центра и твоей контактной комиссии пересеклись?

В который раз лейтенант отдал должное интуиции профессора: ему бы работать агентом КОНОКОМа… Хотя именно интуиция, ну и конечно, огромный опыт Блэйка в свое время позволили Найту выжить и вернуться к нормальной жизни.

– Как всегда угадали, профессор. Но мне не хотелось бы надолго вас задерживать, поэтому, если позволите, я перейду сразу к делу.

– Изволь.

– Летом 2269 года к вам в клинику поступил пострадавший в межзвездной экспедиции Ларри Гиллиам. – При упоминании имени и фамилии профессор нахмурился и стал отбивать пальцами дробь по подлокотнику кресла. – Мне необходимо выяснить следующее. Мы знаем, что на Ларри оформили дубликат и благополучно похоронили… кстати, мы не знаем, где похоронен симулакр. Второе: как зовут теперь Ларри Гиллиама, где он находится и как себя чувствует. Это все, профессор.

– Мда, – нахмурился профессор. – Я всегда боялся, что эта история когда-нибудь вернется бумерангом и долбанет меня по седой голове. Так и случилось.

Извиняясь, Найт развел руками.

– Значит так, я тебе расскажу, все, что помню, ну а для того, чтобы прочитать историю болезни или иные материалы, связанные с пациентом, твоему начальнику Санчесу придется оформлять соответствующий допуск и запрос.

– Санчес не знает об этом моем визите, – поднял руку Найт. – Я веду неофициальное дознание по наследственному делу.

– Наследственному делу? Ты переквалифицировался из спецагентов в нотариусы? – вскинул брови профессор. – Ладно, это ваши игры, не мои, не буду я в них влезать. Неофициально так неофициально. Ларри Гиллиам поступил в центр летом 2269 года в анабиозе и в крайне тяжелом состоянии. Множественный компрессионный перелом позвоночника. К сожалению, после получения им травмы, его не сразу госпитализировали…