естественного отбора. Пока все хорошо: «Самки выбирают самого сильного или самого красивого самца». Но Дарвин явно сбрасывал со счетов роль гениталий в этом процессе{59}.

В результате, как заключает Уильям Эберхард (а ему по праву приписывают заслугу детализированного и исчерпывающего анализа проблемы полового отбора[102]), биологи не задумываясь приняли концепцию замка и ключа, исключив почти все остальные альтернативные объяснения[103]. Эберхард, будучи прежде всего энтомологом, отметил, что на протяжении более 100 лет таксономисты при описании членистоногих регулярно прибегали к этой концепции. Если у двух жуков немного отличались интромиттумы и, возможно, некоторые другие черты, они считались представителями разных видов. Любые незначительные расхождения объяснялись исключительно необходимостью предотвратить совокупление между особями близкородственных видов.

Проблема, на которую указал Эберхард, заключается в том, что в подобной парадигме любые различия гениталий у двух особей интерпретируются как признак их принадлежности к разным видам. Но, следуя этой логике, мы можем посмотреть на пенисы десяти мужчин и заключить, что перед нами представители десяти разных видов рода Homo, ведь их члены не полностью идентичны. Но что, если гениталии у животных различаются вовсе не потому, что должны соответствовать требованиям «замок — ключ»? Может, они просто существуют во множестве допустимых вариантов, как пенисы у людей?

Еще одним результатом этих предположений была предвзятость в исследовании гениталий. Изучая членистоногих, энтомологи часто выполняли так называемую очистку гениталий и репродуктивных структур самки, потому что так гораздо проще получить доступ к остальным ее органам. Эта практика сделала невозможным изучение важных процессов, происходящих в гениталиях самок членистоногих. Многие из этих процессов стали известны лишь сравнительно недавно[104]. И, конечно же, именно гениталии самцов, будучи удобно расположенными снаружи и хорошо видимыми, являются материалом большинства исследований и большинства научных описаний[105].

За год до того, как Эберхард опубликовал свою работу по половому отбору, Колин Остин (Банни) написал полезный (действительно полезный) обзор «эволюции копулятивного аппарата». В обзоре, в частности, был комментарий (возможно, оправдание?), объясняющий сосредоточенность биологов на гениталиях самцов. «Больше внимания уделялось мужским, а не женским особям, — писал он, — потому, что самцы животных близкородственных видов демонстрируют более существенные и явные различия, нежели самки»{60}. Заметьте, что никто, по-видимому, не рассматривал самок систематически.

Затем Банни выступил с протестом против любого интереса к половым органам самок: «Соответственно, выводы об эволюции копулятивного аппарата легче сделать на основании изучения мужских особей, и, будем надеяться, никакие важные детали не были упущены исследователями из-за пренебрежения особями женскими». Надежды рухнули, Банни.

Рассмотрение самца как по умолчанию репрезентативного представителя вида и отведение самкам лишь пассивной роли привели к тому, что мы упустили эти важнейшие детали. Нам необходимо осмыслить вклад самок в половой отбор, потому что в противном случае мы теряем как минимум половину общей картины эволюции того или иного вида. Как писали Лоретта Кормье и Шэрин Джонс в книге «Одомашненные пенисы: Как женственность сформировала мужественность» (The Domesticated Penis: How Womanhood Has Shaped Manhood), «осуществляемый самками половой отбор — это неотъемлемая часть эволюции»[106].

Банни опубликовал свой обзор, настал 1985 г. Я окончила среднюю школу, пребывая в блаженном неведении о том, что гениталии самок не представляют ничего интересного для науки. В том же году Эберхард опубликовал книгу «Половой отбор и гениталии животных» (Sexual Selection and Animal Genitalia), которая поставила крест на надеждах Банни. Оказалось, что нельзя игнорировать «женскую сторону» эволюции, если хочешь понять ее «мужскую сторону».

До касания гениталий

Почти любой, кого вы спросите (пожалуйста, не спрашивайте кого попало), вероятно, сначала скажет, что гениталии нужны для осуществления полового акта и передачи гамет (прямо как я говорила на своих лекциях). Но они также играют очень важную роль в прекопуляционном отборе, являясь еще и «приспособлениями для ухаживания»{61}.

Я знаю, что, если интромиттум уже находится внутри гениталий партнера, это выглядит так, будто спаривание началось. Но в самом строгом смысле этот процесс подразумевает передачу гамет от одного партнера к другому через физический контакт, а ведь интромиттум можно использовать и для других целей[107], в том числе при пенетрации. Если вы когда-нибудь занимались сексом с человеком, имеющим пенис, вы, вероятно, знаете об этом[108]. Многие животные с помощью интромиттума стимулируют гениталии своих партнеров, доставляя тем сенсорное удовольствие, а это явно указывает на то, что функции интромиттума не ограничиваются репродукцией. Использование полового органа в процессе ухаживания предполагает нечто большее, чем просто передача гамет по типу «трах-бах, спасибо, до свидания». Неожиданным примером здесь могут служить мухи цеце (род Glossina).

Мухи рода Glossina (род насчитывает не менее 20 видов) — это крупные кровососущие насекомые, которые являются переносчиками многих болезней и, в отличие от большинства своих собратьев, живородящими. Самка вынашивает личинку и кормит ее через «молочную железу» в матке (да, матке!) еще до того, как отложить ее.

Эта муха и болезни, переносчиком которых она является, сыграли свою роль в европейской колонизации Африки{62}. Европейцы завезли в Африку вирус, уничтоживший поголовья скота, от которого полностью зависело местное население. Продовольственный кризис стал одним из факторов, облегчивших колониальный захват. Опустевшие пастбища стали идеальным местом для размножения цеце, и по континенту начала распространяться сонная болезнь, убивая миллионы людей. Цеце и по сей день подрывает экономику десятков африканских стран, распространяя смертельно опасные болезни как среди людей, так и среди домашнего скота. Эта муха — настоящий разрушитель. Но, как вы увидите в конце этой главы, понимание полового поведения животных — переносчиков болезней может помочь нам найти способ предотвращать эпидемии, избегая значительных экологических издержек.

То, как самец мухи цеце начинает ухаживание за своей подругой, возможно, выглядит не очень многообещающе. Самки летают в поисках пищи (им нужно найти млекопитающее, укусить его и выпить порцию крови). Когда они находят подходящее животное и с жужжанием направляются к нему, самцы нападают на них с воздуха.

Но это только начало. Ухаживание и совокупление у мухи цеце — это ответственный процесс, который может длиться до 24 часов. Спаривание у некоторых видов мух продолжается так долго, что гениталии самца расположены таким образом, чтобы во время совокупления не мешать выходу испражнений из самки (по всей видимости, запоры очень опасны для цеце).

Процесс строго регламентирован. Во время копуляции (то есть пока самка испражняется) самец несколько раз выполняет своеобразный ритуал, состоящий из шести последовательных действий. Во-первых, он должен пропищать (так лучше всего описывается пронзительный скулящий звук, который самец