– Я бы чувствовал себя отвратительно. Но дело-то вовсе не вэтом. Каковы ваши теперешние дела?

– Я собиралась связаться с вами…

– Долго же вы собираетесь…

– Так ведь надо было найти место, где бы дядя Горасчувствовал себя удобно и покойно. А это требует времени.

– Где он? – спросил Мейсон.

Она упрямо сжала губы и покачала головой.

Мейсон улыбнулся:

– Не хотите мне этого сказать?

– Я вообще никому про это не скажу. Вот почему я отвезла егов такое место, где его невозможно найти и где он наберется сил, успокоится исможет выступить в суде и начать сражение за свои права! Тем более что сейчасего никто не станет одурманивать наркотиками.

– А он был одурманен наркотиками, когда его привезли в суд?

– Разумеется! Не воображайте, что им удалось бы добитьсяэтого решения об опеке, не позаботься они о том, чтобы дядя был не в состояниинормально разговаривать на самые обычные темы.

– Но ни судья, ни обследовавший его доктор не заметили, чтоон находится под воздействием наркотиков.

– Финчли действовали весьма хитро на протяжении целых трехмесяцев, они умело и целенаправленно действовали ему на психику, не забывайтепро эту подготовку! А за три месяца пожилого человека можно довести бог знаетдо какого состояния, если только по-умному взяться.

– Как он чувствует себя сейчас?

Она долго колебалась, прежде чем ответить:

– Лучше.

– Вы дали ему денег?

– Сорок тысяч. – Она кивнула. – Я купила машину, и у меняеще осталось достаточно денег для того, чтобы сделать все то, что нужносделать. А остальное отдала ему.

– Сказали ли вы ему, что в суде было заявлено, что вы не егородственница?

– Мне не хотелось бы в настоящее время об этом говорить. Новот что я могу сказать: сейчас он составил завещание.

Мейсон прищурился:

– Этого я и боялся больше всего. Вам следовало сначалапосоветоваться со мной. Этого не надо было делать ни за что!

– Почему?

– Этим вы подыгрываете Финчли и компании! Ведь они и в судезаявили, что, если только вам удастся снова бесконтрольно руководить егодействиями, вы принудите его составить завещание в вашу пользу. Злополучноеписьмо с вложенным в него чеком на сто двадцать пять тысяч долларов было именнотем доказательством, которого им не хватало. И если только они сумеют доказать,что мистер Шелби, едва вы вытащили его из санатория, составил завещание, сделаввас своей единственной наследницей, это будет самым большим козырем в их игре!

– Но это же была его собственная идея! – воскликнула она сослезами на глазах. – Он хотел это сделать. Он настаивал на этом. Он считал, чтов этом случае больше не будет никаких спорных вопросов и сомнений.

– Тогда ему следовало это оформить через адвоката ссоблюдением всех установленных законом правил. Документ нужно было заверитьдвум свидетелям… Какого рода завещание он составил?

– Он сказал, что рукописное завещание является правомочным,если на нем проставлено число и есть подпись. Вы говорили то же самое. Именнотакой документ дядя Горас и составил.

– У кого он сейчас?

– У меня.

– Давайте его сюда.

Она на минуту замерла в нерешительности, потом открыласумочку, достала из нее сложенный пополам лист бумаги и протянула его адвокату.

Мейсон внимательно прочитал документ:

– Здесь все написано им самим?

– Да.

Мейсон проверил все пункты:

– Дата… подпись… объяснение, что это выражение последней иединственной воли… Не возражаете, если оставлю его у себя, Дафния?

– Ничуть.

– Я очень прошу вас ничего не говорить про эту бумагу, покавас о ней не спросят. Я хочу встретиться с Горасом Шелби и, если он находится вхорошей форме, предложу ему составить новое завещание, по всей форме, чтобы,как говорится, комар носа не подточил. А теперь поедем к нему.

Но Дафния затрясла головой:

– Я не собираюсь вам говорить, где он сейчас.

– В таком случае давайте прокатимся вместе с нами и заедем сним потолковать.

Она улыбнулась:

– Вам меня не провести, мистер Мейсон. Я вовсе не такоенаивное дитя, каким меня многие считают.

– Наивной вас не назовешь, но и умной тоже, – буркнулМейсон. – Вам бы следовало разбираться, кто вам враг, а кто настоящий друг.

Он многозначительно кивнул Делле и глазами показал нателефонную книжку.

Делла Стрит спокойно прошла за стулом Дафнии к тумбочке стелефоном, перелистала справочник, нашла требуемый адрес и номер и записала всеэто на кусочке бумаги, который молча протянула адвокату.

Дафния Шелби, упрямо вздернув голову, сказала с вызовом:

– Я все равно ничего не скажу, и вам не провести меня этимидешевыми штучками – будто бы я сама ненароком проговорилась и теперь нечегозапираться. Знаю я, как такие вещи делаются.

Мейсон насмешливо улыбнулся:

– Очень может быть, что вы и знаете, но ведь я у вас ничегоне спрашиваю. Наденьте-ка шляпку, и поедем прокатимся…

– Хорошо, я с вами поеду, но вы от меня ничего не узнаете отом, где дядя Горас… Ему необходим отдых, необходима уверенность, что он сновапринадлежит сам себе. Вы не можете себе представить, как подействовало на негопребывание в санатории!

– Вы дали ему сорок тысяч долларов? – спросил Мейсон.

– Да.

– В каком виде?

– Я переписала семь кассовых чеков на дядю, а один разменяланаличными.

– Человек в его положении не должен иметь при себе столькоденег. Фактически никому не рекомендуется иметь такие карманные деньги, вашемуже дяде Горасу в особенности.

– Это же его деньги! – возмутилась Дафния. – И я не моглаему их не дать, тем более что ему необходимо было почувствовать себя снова хозяиномположения, состоятельным бизнесменом, имеющим право тратить свои средства пособственному усмотрению.

– Ладно, пойдемте к машине. Возможно, Пол, тебе стоитпоехать за нами в своей.

– Договорились, – кивнул детектив.

– Может быть, вы будете так любезны и все же скажете, кудавы меня везете? – с негодованием спросила Дафния.