— За что? — удивился Сиражин.

— Я же знаю, что это ты замолвил обо мне слово, — соврал Вахид и вновь возненавидел себя.

Ему претила роль, которую пришлось исполнять. Пусть он не тот, за кого себя выдает, но Сиражин воспринимает террориста с именем Абдул аль-Валид в его, Вахида Джабраилова, оболочке.

— Фатима! — позвал Аслан.

Во дворе тенью появилась женщина в хиджабе и тихо сказала:

— Здесь я.

— Проводи гостя к Мариям, — приказал Аслан.

В узкой, похожей на пенал комнате у окна на лавке сидела женщина. На ней, в отличие от Фатимы, была паранджа. При появлении мужчины она суетливо встала и покорно опустила голову. По рукам и движениям Вахид сделал вывод, что ей не больше двадцати лет.

— Ее зовут Мариям аль-Мансури, — тихо сказала Фатима. — Она не понимает ни чеченского, ни русского.

— Ты отдыхай, брат, — устало проговорил Сиражин. — Я пойду. В городе еще небезопасно, и Аслан пока будет здесь.

— Откуда она? — спросил Вахид и подошел к женщине вплотную.

— Местная, — сказала Фатима и поправила хиджаб. — Неделю как здесь.

Вахид взял двумя руками нижний край материи, закрывающей лицо Мариям, и бесцеремонно поднял его. Сердце мужчины екнуло. Это был шикарный подарок. Он угадал возраст. У девушки были огромные, похожие на маслины глаза, тонкие брови, слегка вздернутый носик и белая нежная кожа.

— Кто у нее был до меня? — спросил он, разглядывая новую жену.

— Никого. — Фатима покачала головой. — Вы первый.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что она девственница? — насмешливо спросил Вахид и развернулся к ней лицом.

— Ну что вы! — Фатима потупила взгляд. — У Мариям был муж и семья. Вы первый здесь.

Вахид знал, что боевики ИГИЛ захватили в боях за город несколько тысяч курдов из общины езидов, но расстреляли лишь половину. Здоровых и крепких мужчин они стали использовать в качестве рабов, а женщин превратили в наложниц. Боевики считали, что езиды дьяволопоклонники, и утверждали, что шариат требует поработить кафиров и взять их жен в наложницы. Они отобрали несколько сот женщин в возрасте не старше тридцати трех лет. Одна из них досталась ему.

— Если бы ты была неверной, то я подумал бы, что обманываешь. — Вахид поставил автомат у стены. — Ступай.

Фатима бесшумно вышла.

На душе было тошно. Хотелось поскорее снять одежду, пропитавшуюся запахом крови. Сегодня им пришлось убивать безоружных. Пленников вывели за город и заставили встать на колени лицом к яме. Потом командир поставил перед видеокамерой ведро с ножами. Боевики подходили, брали из него оружие и направлялись к обреченным.

Он опустился на низкое кресло и закрыл глаза.

«Сколько пришлось убить? Шесть или пять? Почему не помню? Первым был старик. Потом совсем молодой парень. Чтобы ему было не так страшно, я оглушил его кулаком по затылку и лишь потом перерезал горло. Однако несчастный тут же пришел в себя, долго и страшно пускал кровавые пузыри, судорожно хрипел. Удружил ты мне, Антон!» — подумал Вахид и неожиданно сравнил себя с Евно Азефом.

О тайном сотруднике царской охранки, умудрившемся в начале прошлого века возглавить самое законспирированное боевое крыло эсеров, шла речь на занятиях по истории военной разведки. Азеф сам планировал террористические акции, совершенствовал способы и методы их подготовки. Долгое время никому и в голову не приходило, что этот кровавый монстр работает в интересах Российской империи.

От размышлений его отвлекла Мариям, появившаяся, словно тень, с тазом воды в руках. Она бесшумно опустилась на пол у ног Вахида, не поднимая на него глаз, поставила таз и стала расшнуровывать ботинки. Он не сопротивлялся. Так заведено. Она не только наложница, но и служанка воина.

Мысли вновь вернулись к утренним событиям. К горлу подступил комок.

«А ведь это только начало, — с тоской думал он, глядя на худые плечи девушки, которая мыла ему ноги. — Сколько мне еще придется быть Азефом?»

Берса протиснулся через пролом в заборе и огляделся. На территории по-прежнему никого не было.

— Шайтаны! — прорычал он.

— Нас не было почти час, но никто так и не заметил, что нет часового! — недоумевал Абдула. — Как с такими людьми воевать?

— Сейчас я им устрою! — заявил Берса и двинулся через двор. — Они надолго запомнят этот день.

— Постой! — Абдула положил Берсе на плечо руку и вынудил остановиться. — А вдруг сепаратисты всех убили, а твоего Великана просто не заметили?

— Значит, мы им помогли. — Берса повеселел, однако предположение помощника заставило его снять автомат с предохранителя.

— У тебя кровь, — неожиданно сказал Абдула.

— Где?

Абдула показал пальцем на висок.

— Даже если ночью здесь побывали диверсанты ополченцев, они ушли, — сделал вывод Берса, утирая висок снегом.

— Тогда мы погорячились с часовым, — сказал Абдула.

— Ничего не погорячились, — возразил Берса. — Поделом ему.

— Нехорошо разбрасываться людьми, — с упреком заявил Абдула.

— Разве это люди?! — воскликнул Берса. — Неверные.

— Тебе виднее, — примирительно сказал Абдула.

— Я думаю, они здесь, — подойдя к дверям в складское помещение, предположил Берса. — Иначе…

Грохот и нечеловеческий вопль заставили его замолчать.

— Что это? — одними губами спросил Абдула.

— Рот закрой! — раздался приглушенный голос Гниляка.

— Изверги! — завопил кто-то.

Послышался глухой стук.

Берса осторожно толкнул двери. Склад был пустым. В двух подсобных помещениях содержались пленные.

— За что? — донеслось из открытых дверей импровизированной камеры.

— Не надо! — умолял кто-то.

Берса прокрался к дверям, открытым настежь. В комнате с небольшим оконцем под самым потолком собрались все каратели, включая караульного, который стоял ближе всех к выходу. В дальнем углу жались друг к другу двое пленников. Третий лежал на животе посередине комнаты. Портос и Саввенко прижимали его правую руку к полу. Левая была вытянута и лежала на двух кирпичах. Один был подложен под запястье, второй — ближе к локтю. Чтобы пленник не смог убрать руку в сторону, Речник держал его за пальцы.

— Чего пялишься? — завопил Гниляк на Люгера.

От неожиданности тот подпрыгнул.

— Живее! — топнул ногой Гниляк.

Люгер суетливо положил на руку пленника бушлат, свернутый в несколько раз, и поднял на командира испуганный взгляд.