Тело лежало прямо на земле. Отрезанную голову солдаты положили на грудь Великана, сделавшегося сразу каким-то коротким, и накрыли чехлом от матраца, который уже припорошило снегом.

— А я думаю, что он нам еще послужит, — сказал Берса. — Голову наденем на кол, который установим у въездных ворот, а тело положим в его же кровать, чтобы оно напоминало вам о бдительности.

— Ты это серьезно?! — не поверил Гниляк.

— Серьезнее некуда, — продолжал издеваться Берса. — По-другому вы не понимаете.

— А другого и не надо, — подал голос Речник. — Я вообще теперь спать не смогу.

— Хватит болтать! — не выдержал Берса и оглядел строй. — Идет война. Вы смогли убедиться в том, что с вами никто не собирается шутить. Группа еще не была на переднем крае, а уже понесла потери. Может, вы заметили, что Великана убили ваши коллеги?

— Враги, — осмелился поправить Гниляк.

— Я хочу сказать, что на него напали такие же диверсанты, как и вы. — Берса кашлянул в кулак. — Сейчас вы на собственном опыте убедились в том, какой эффект способна произвести на противника качественная работа диверсионной группы. Вы деморализованы. Всего один труп, и у всех трясутся поджилки.

— Ничего не трясется, — обиделся Гниляк.

— Я видел, как вы шарахались от собственной тени, — продолжал насмехаться Берса. — Абдула даже стал волноваться, что разбежитесь.

— Не каждый день такое видишь, — примирительно сказал Гниляк. — А бежать нам некуда.

— Хорошо. — Берса двумя руками поднял воротник куртки. — Сегодня я обещал вам устроить поединки с пленными на равных условиях. Но вы позаботились о том, чтобы они не смогли оказать вам достойного сопротивления. Поэтому планы меняются. Вы будете драться…

— Друг с другом, — попытался угадать Речник.

— Вашими соперниками в поединке будем я и Абдула.

Портос втянул голову в плечи, а Саввенко отвернулся.

— Гниляк!

— Я? — удивленно протянул сержант и ткнул себя пальцем в грудь.

— Ты, — подтвердил Берса, отступая еще на шаг и делая знак, чтобы тот вышел из строя.

— У меня рука болит! — заявил хитрец и схватился за правый локоть. — Упал утром.

— Я видел, как ты махал ломом, — возразил Берса. — Так что выходи.

— Серьезно говорю! — заявил Гниляк.

— Хорошо, верю. — Берса улыбнулся одними губами. — Раз у тебя правая рука болит, я тоже буду драться только одной левой. Абдула, привяжи мне правую за пояс.

Гниляк совсем извелся. Он то и дело с опаской поглядывал на чеченца, сделал несколько наклонов и пару раз присел. На этом разминка закончилась. Берсу веселило, как обреченно смотрит на него сержант. Казалось, еще немного, и он расплачется.

— Ну, что? — Берса вышел на середину круга. — Нападай!

— Почему я? — оторопел Гниляк.

— Хорошо. — С этими словами Берса шагнул к сержанту и залепил свободной рукой ему в челюсть. Гниляк развернулся вокруг своей оси и рухнул как подкошенный.

— Все? — удивился Абдула.

— Притворяется! — не удержался Портос.

— Это мы сейчас проверим. — Берса вытащил из ножен кинжал и хотел было ткнуть острием симулянту в мягкое место.

Услышав характерный звук, Гниляк открыл глаза и застонал.

— Вставай! — приказал Берса.

Гниляк встал на четвереньки и снова завалился на бок.

— Как ты собираешься захватывать Крым и идти на Москву, если падаешь от одного удара и не можешь подняться? — вспылил Берса. — Ты хуже женщины! Только и знаешь, что языком трепать и бить связанных пленников!

— Зачем тебе такой диверсант? — подлил масла в огонь Абдула. — Гнать его надо в шею.

— Гниляк, докажи, что это не так! — заявил Берса.

— Я не могу.

Берса хотел наброситься на сержанта и навсегда отбить ему охоту перечить, как неожиданно у него в голове возник план.

— Можешь.

Гниляк сел, тряхнул головой, тронул челюсть и повторил:

— Не могу.

Берса подошел и встал рядом.

— Сейчас ты встанешь и возьмешь нож, — сказал он, уверенный в том, что так и будет. — Я даю тебе возможность отстоять твое право остаться командиром группы.

— Как? — проблеял Гниляк.

— Твой соперник Саввенко! — объявил Берса, чувствуя, как напрягся лопоухий солдат. — С ним будешь драться.

— Зачем? — Савва явно растерялся.

— Если ты победишь своего командира, займешь его место, нет — ляжешь рядом с ним. — Берса показал на труп Великана.

— Я что, убить его должен? — не поверил Гниляк.

— Или он тебя, — подтвердил Берса, наблюдая за реакцией Саввы.

У него и в мыслях не было доводить дело до поножовщины. Однако желание узнать, на что готовы его подопечные, подтолкнуло Берсу на эксперимент, который он намеревался остановить в случае согласия обоих карателей на участие в поединке.

— Средневековье какое-то, — возмутился Гниляк. — Меня же потом под трибунал отдадут!

— Если узнают, — продолжал глумиться Берса. — Но мы этого не допустим. У нас уже есть Великан. Вот мы и положим рядом с ним того, кто проиграет. Скажем, что они вместе на посту спали.

— Савва, выходи, — заявил Гниляк, поднимаясь на ноги.

«Значит, он панически боится только меня! — подумал Берса. — Молодец!»

Сероватый песок до самого горизонта, такого же цвета руины домов и небо. Даже солнце, вынырнувшее из желтовато-серой пелены, было лишь слегка розовым. Оно гигантским апельсином зависло над пустыней, вмиг раскалило землю, но не добавило красок унылому пейзажу.

— Не обязательно слепо верить, можно быть и религиозным дальтоником, — неожиданно подумал вслух Вахид и удивился собственному умозаключению.

— Что ты сказал? — отрешенно спросил Шамиль, продолжая глядеть прямо перед собой.

Вахид промолчал. Ему вдруг показалось, что мысль, пришедшая в голову, остроумна лишь на первый взгляд. А может, это изречение и вовсе принадлежит кому-то другому? Так бывает. Фраза, прочитанная мельком, вдруг всплывает в голове и кажется своей до тех пор, пока ты не услышишь ее от другого человека.

Еще ночью отряд исламистов под его руководством обошел город по пустыне и занял позиции вдоль шоссе. Вахид и Шамиль ждали наступления утра за корпусом обгоревшего танка.

— Почему молчишь? — осведомился Шамиль, не дождавшись ответа.

— Мысли вслух. — Вахид оттянул куртку, прилипшую к телу, и посмотрел на Шамиля.