– Лала, так есть же гораздо более простое объяснение, почему я в тебя не влюблён! – воскликнул вдруг Рун, словно его осенило.

– Почему? – заинтересовалась Лала.

– Может ты просто некрасивая.

Лала от неожиданности округлила глазки.

– Дурак! – в возмущённом негодовании она стукнула его кулачком по груди.

– Да шучу я, красивая, красивая, как ангел небесный, как дивная фея, посмотришь на тебя, и взгляд не оторвать, – поспешил избежать её гнева Рун. – Давай выбираться из этого оврага, Лала. Спина страх как затекла. И есть очень хочется.

***

Иногда действительность удивляет совершенной противоположностью тому, чего от неё ждёшь. Рун оказался не готов к дальнейшему развитию событий. В тот день они уже никуда не пошли – Лала была измотанной, и Рун решил, что ей надо отдохнуть, да и сам набегался вчера. Они остались на берегу. Лала немного грустила, была задумчивой, и обниматься не шла. То сядет и смотрит на воду, то ляжет и лежит просто. Рун чувствовал, что ей надо побыть одной, и не лез. Они иногда обменивались парой фраз, а так почти всё время молчали. Поначалу Руну было чем заняться, он искал то съестное, то дрова, но к середине дня все дела у него как-то закончились. Он сидел чуть поодаль от Лалы, слушая плеск волн, и всё острее ощущал… свою ненужность ей. И это было очень новое ощущение, до сих пор он был ей всё время нужен. А тут вот нет. Постепенно у него в груди стало щемить от этого, всё сильнее и сильнее. За последние дни он уже как-то отвык от одиночества, и вот оно снова, Лала так близко от него, но он совершенно один. Прошёл час-другой, и он смирился. Полностью. С этой ненужностью. Всё стало почти как раньше – до встречи с феей. Он почувствовал, что тоже перестаёт в ней нуждаться. «Странно конечно», – думал он, – «вчера так волновался за неё, искал, звал, места найти себе не мог, казалось бы, должен стать ей дороже. Но она ведь не знает, что было для него её искать. Она этого всего не видела. Для неё он просто долго не шёл к ней, а потом взял и пришёл по зову волка, и всё. Забавно вышло», – Рун улыбнулся. И вздохнул. – «Всё равно немного грустно. Но терпимо. Нам вскоре расставаться так или иначе. Вот я уже и начал привыкать к расставанию немного загодя».

Вечером, когда они ужинали, Лала чуть улыбалась ему с грустинкой в глазах. Он, чтобы не выдать себя, тоже отвечал ей лёгкой улыбкой.

– Что-то ты, Рун, со мной не говоришь совсем, – промолвила она добродушно. – А я скучаю.

– Да как-то нечего сказать, – пожал плечами Рун.

– Что ж так? Всегда как будто было. А тут прям ни словечка не нашёл для разнесчастной феи. Утешил бы хоть как-то, Рун.

– Прости, – беззлобно повинился он. – Я не силён в утешеньях. Неловко беспокоить было.

Лала с удивлением посмотрела на него. Рун к своему огорчению понял, что ссоры видимо вновь не избежать. Не скроешь от неё. И не объяснишь.

– Ты вроде бы хотела покоя и уединенья. Не смел мешать, – добавил он миролюбиво, чтоб не дать ей повод заподозрить неладное.

Она подлетела к нему, села рядом, прижавшись к его плечу. И вдруг на её личике отобразились изумление и испуг:

– Рун!

– Что?

– Магии стало намного меньше! Проклятие усиливается!

На последних словах её голосок зазвучал паническими нотками.

– Лала, это не проклятье, – со вздохом поведал Рун.

– А что?

– Я.

– Ты? – Лала в полном недоумении воззрилась на него, – Как ты?

Рун молчал, виновато глядя на неё. Лала долго с озадаченностью буравила его глазками. Пока не поняла.

– Рун, что я опять сделала не так?! – обижено и расстроено воскликнула она.

– Ничего. Лала, может мы не станем это обсуждать, оставим всё как есть? – с надеждой попросил Рун. – Ну подумаешь, нет магии. Кроме этого ничего же не изменилось. Я буду тебе помогать, пока тебе будет нужна моя помощь. Не оставлю тебя ни за что. Начнём сейчас выяснять, рассоримся, только хуже станет.

– Нет, Рун, давай уж выясним! Мне просто понять охота, что?! В чём моя вина?! В том, что я проклята?! Чего ты от меня всё хочешь, Рун?

– Лала, это ты от меня хочешь. Магии, – ответил он сдержанным тоном. – Мне от тебя ничего не надо. Раньше ты от меня хотела так же и могущества. Теперь этот путь для тебя закрыт. Уже пытаться влюблять меня в себя нет смысла, правда ведь? Ну тяжело мне рядом с тобой, привык я быть один. Сегодня мы не обнимались весь день и почти не говорили. И я словно опять вернулся в ту пору, когда был без тебя. Привычно там и спокойно. Ничто особо не тревожит. А ты тревожишь. Там спокойней.

– Моя вина, что я с тобой не говорила и не обнимала? Должна была тебя я пожалеть? Тебе же рядом с проклятой феей приходится находиться, бедный ты несчастный, трудно тебе небось, Рун?

– Лала, ну я же не могу управлять своими чувствами. Такова моя природа. Если б я мог, бери не то что магию, хоть душу. Мне не жалко. Я же принял твою природу. Прими и ты мою, что справиться с тем, что я чувствую к тебе, я не могу. Быть вместе нам осталось всего ничего. Потерпи немного. Скоро придём в город, отправишься к барону, и расстанемся, перестанем наконец друг друга мучить. Давай пока не ссориться. Пожалуйста.

– Эх, ты! – печально произнесла Лала. – Вот так рыцарь! Так измучился даме помогать в беде. Что сил прям нет. Как бросить охота её.

– Не брошу я тебя, Лала. Но я не рыцарь. Я из деревни и простолюдин. Не требуй от меня иного.

– Да вижу, что не рыцарь.

Она, совершенно огорчённая, вернулась на своё место и легла, повернувшись к нему спиной. Рун тоже лёг. На сердце было тоскливо. «Надо же, сколько чувств», – подивился он, грустно улыбнувшись про себя. – «Слава богу, хоть не влюблён. С проклятьем подфартило, прямо скажем. А то бы кончил ещё ненароком как сын кузнеца. Как люди живут друг с другом, и с этим справляются? С отношениями. Непонятно».

Рун пробудился рано. Лала спала поодаль, свернувшись калачиком. Он раздул костёр, подбросил дров, и пошёл поискать грибов, да ягод ей на десерт. Набрал и то и то, пришёл, она всё ещё не проснулась. Стал не торопясь кашеварить. Вот и похлёбка уж готова, Рун долго раздумывал, будить