Павел и Костя забились в самый дальний от входа угол, и залегли там, прикрыв головы руками. Судя по ужасающему грохоту выстрелов и взрывов, там, снаружи, творился форменный ад. Было дико страшно, Павел боялся, что его может убить шальная пуля, или, что еще хуже, внутрь церкви через окно может залететь снаряд и обрушить все здание. Но, тем не менее, эта пальба и эти взрывы несли с собой надежду на спасение. Кто бы ни геройствовал там, снаружи, армия Цитадели или кто-то еще, это, прежде всего, были живые люди. Они бывали разными, эти живые люди, и монстры среди них встречались не так уж и редко, но все же оставался шанс на счастливый исход. С живыми людьми можно договориться. Не со всеми, и не всегда, но можно. А вот с мертвецами это не работает. Поэтому если приходилось выбирать, Павел предпочитал иметь дело с себе подобными, а не с загробной нежитью.

Пальба и взрывы продолжались минут десять. За это время напавшие на мертвецов люди израсходовали, должно быть, вагон боеприпасов. Церковь несколько раз опасно вздрагивала, а однажды ее тряхнуло так, что по стенам побежали трещины. Судя по всему, в здание попал снаряд, только чудом не пробив в нем дыру. Вся штукатурка свода, прежде расписанная какими-то библейскими мотивами, давно осыпалась, иконы, подсвечники и прочий реквизит валялись на полу. Павел с ужасом подумал о том, что если неведомые герои не прекратят лупить по церкви из пушек, та неминуемо обрушится и погребет их двоих под тоннами кирпича. И стоило ему помыслить об этом, как интенсивность огня начала стихать. Выстрелы все еще звучали, дважды громыхнули взрывы, но теперь это был уже не тот оглушительный шквал, что прежде. Затем выстрелы приобрели одиночный характер, а после стихли и они.

Оглушенные друзья продолжали лежать на полу, присыпанные кусками штукатурки. Все помещение церкви заволокло пылью. Снаружи, сквозь окна, внутрь просачивался запах гари и порохового дыма. А затем, когда временно оглохший Павел вновь обрел способность слышать, он различил человеческие голоса. Слов разобрать не смог, но установил, что говорунов было несколько.

Костя осторожно приподнял голову, и спросил:

— Все закончилось?

— Не знаю, — ответил ему Павел. А сам подумал, что для них не закончилось еще ничего. Тот факт, что некие неизвестные разобрались с осаждавшими церковь мертвецами, не делал их автоматически добрыми людьми. Кто знает, что на уме у этих субъектов.

— Надо бы дать знать, что мы здесь, — предложил Костя. — Чтобы нас не приняли за мертвецов.

Павел придерживался иного мнения. Он полагал, что было бы лучше не показываться этим людям на глаза. Спасибо им, конечно, за то, что перебили зомби, но ведь они сделали это не ради их спасения, а из каких-то своих соображений. Возможно, им что-то потребовалось в этом городке. Вот пусть забирают то, зачем явились, и идут своей дорогой. А им двоим лучше всего тихонько отсидеться здесь, после чего вернуться к своему делу.

— Давай отлежимся, — предложил Павел. — Может, они в церковь и не полезут.

— Но это же люди! — с нажимом произнес Костя, и в этот момент Павел понял, что его друг гораздо глупее, чем казался с виду.

— Люди разными бывают, — проворчал он.

— А вдруг это бойцы из Цитадели?

— Сомневаюсь. Что бы они тут забыли?

Их жаркий спор прервался грохотом содрогнувшихся дверей. Кто-то снаружи пытался проникнуть в церковь. Когда попытка не удалась, вновь зазвучали голоса. Павел возмечтал, что люди на том и успокоятся. В конце концов, ну что им может понадобиться внутри культового сооружения? Если они за чем-то и пришли в город, то только за едой. А ее следует искать прямо через дорогу, в супермаркете.

Затем какое-то время ничего не происходило. Павел продолжал слышать голоса, еще пару раз кто-то дернул ручки дверей, но как-то слабо, без очевидного намерения взломать их. И когда уже стало казаться, что неизвестные потеряли к культовому сооружению всяческий интерес, снаружи раздался рев мотора и визг шин. А через секунду массивные церковные двери распахнуло и сорвало с петель. Они с грохотом скатились вниз по ступеням крыльца. Сквозь дверной проем внутрь ворвался солнечный свет и шум голосов.

— Все! Все! Тормози! — крикнул некий мужчина. — Ладно, давайте сюда. Внутри могут быть одержимые.

Павел не сразу понял, кого имел в виду неизвестный субъект. Какие еще одержимые? И лишь секундой позже до него дошло, что подобным образом эти люди величали обычных мертвецов. Подобного определения зомби Павлу еще не доводилось слышать. Все величали их просто мертвецами, мертвяками или дохляками. Даже термин «зомби» употребляли редко, поскольку звучал он слишком официально. А тут какие-то одержимые. Одержимые чем?

Впрочем, от этих мыслей его отвлекли люди, вошедшие в церковь. Тех было много. И они были вооружены. При себе они имели мощные фонари, лучи которых по разным направлениям пронзали пыльный сумрак.

Попытка отлежаться не удалась. Вот теперь точно следовало заявить о себе, пока их не засекли и не пристрелили, приняв за мертвецов.

— Эй! Не стреляйте! — крикнул Павел, не поднимая головы. И правильно сделал. Потому что вслед за его криком церковь заполнилась грохотом выстрелов. Пули с визгом проносились над головами друзей, а одна даже чиркнула Костю по спине, оставив после себя небольшую, но болезненную, царапину.

— Не стрелять! — загремел чей-то властный голос. — Отставить! Не стрелять!

Выстрелы тут же смолкли.

Оглушенный Павел лежал на полу, крепко вжавшись в него лицом. Рядом растянулся друг Костя. Глаза его были широко раскрыты, и в них застыл страх. Кажется, больше он уже не считал всех живых людей своими друзьями.

— Эй, кто вы? — прокричали со стороны входа.

Павел, не поднимая головы, ответил:

— Да люди мы! Люди! Живые! Не стреляйте.

— Вставайте, чтобы мы вас видели, — прозвучала команда. — Если есть оружие, бросьте его. И руки поднимите.

— Ну, что делать будем? — спросил Костя.

— Подчинимся, — вздохнул Павел, потому что иной альтернативы не было.

Оставив дробовики и пистолеты на полу, они медленно поднялись на ноги, держа свои руки высоко над головами. Лучи фонарей сошлись на них, слепя глаза и мешая разглядеть приближающихся людей.

— Вас двое? — спросил все тот же мужской голос, который отдавал команды. — Еще кто-нибудь есть?

— Нет, кроме нас здесь никого, — ответил Павел, щуря глаза из-за бьющего в них потока света. — Ну, насколько мы знаем.

— Идите вперед, к выходу, — приказал голос.

Не опуская рук, они медленно побрели к дверям.

Снаружи их глазам открылась картина эпической бойни. Все пространство вокруг церкви было завалено тухлой человечиной.