— Заткнитесь! Вы! — крикнула Анна.

От этого ее окрика Клейменов пришел в себя.

— Простите… — Он отступил назад и вышел на лестницу. Оттуда позвал: — Идите сюда и заприте дверь.

Спускаясь по лестнице, Николай остановился на втором этаже:

— У меня для вас информация.

— Ну?.. — насторожилась она.

— Относительно будки киномеханика. Идемте туда.

Они двинулись по коридору мимо распахнутых дверей кинозала и зашли в кинобудку.

— Я поузнавал про Линчевскую. Ее мать работала в санатории кастеляншей, отец был киномехаником.

— И вы хотите сказать, что не знали об этом раньше?

— Нет. Не знал.

— Придивный поселок маленький.

— Но я‐то переехал незадолго до этого.

— Вы не придивинский?

— Я бывший москвич.

— Постойте-постойте… Не вы ли клеймили москвичей за суетливость и злость?

— Когда-то я и сам был таким.

— И что изменилось? Почему уехали из Москвы?

— Развелся с женой. Здесь предложили работу.

— В полиции?

— Сначала нет. — Клейменов был напряжен и явно не хотел объясняться. Он спросил: — Линчевская вас больше не интересует?

— Отчего же… — сказала Анна.

Зайдя за несгораемый шкаф, он спросил:

— Записка висела здесь?

— На внутренней стороне двери.

Клейменов включил фонарик и вошел в тайную комнату. Через несколько минут он вернулся:

— Могу предположить, что после психдиспансера Линчевская ночевала здесь. Скорее всего, ее отец использовал эту комнату, и она не могла об этом не знать. И, кстати, кинопроектор той самой ночью могла запустить она. Наверняка отец научил.

— Считаете, что записку написала Линчевская?

— Предполагаю, что — да. Вот только не знаю, для кого. Вы-то с ней не знакомы.

Почувствовав себя неуютно, Анна безошибочно определила причину, сказав:

— Дело в том, что я не все рассказала.

— О чем?

— Мы с ней встречались.

— С кем? — Клейменов удивленно замер.

— С Линчевской.

— Где?..

— Дважды у генеральского коттеджа и один раз в прачечной при столовой.

— Вот как… — Помолчав, Клейменов, направился к двери. — Идемте отсюда.

Анна забежала вперед и заглянула ему в лицо:

— Обиделись? Или рассердились?

— Ни то, ни другое. Просто понял, что вам доверять нельзя.

— Это еще почему?

Клейменов дошел до лестницы и молчком спустился на первый этаж. Покинув здание, проронил:

— Ненадежная вы особа.

— Тем не менее рискну попросить. — Анна протянула «эйчди»-кассету: — Помогите оцифровать.

— Что это?

— Запись конкурса красоты с Каратановой.

— Вам не надоело?

— И не надейтесь.

— Какая вы цепкая.

— Это комплимент? — улыбнулась Анна.

— Уж точно не оскорбление.

— Значит, оцифруете?

— Отнесу знакомым ребятам. Только не рассчитывайте, что это случится быстро.

Войдя в вестибюль главного корпуса, Анна отдала ключ от чердака Виталине Лаврентьевне. Та быстро убрала его в шкаф.

— Можно вопрос? — Анна вытащила из сумки несколько фотографий и разложила на стойке.

— Что это? — спросила администраторша.

— Архивные снимки.

— Да вы с ума сошли… Зачем вы их взяли?

— Их там сотни.

— Зачем они вам сдались?

Анна указала на мрачного типа рядом с Каратановой:

— Кто это?

Виталина Лаврентьевна надела очки и, приглядевшись, ответила:

— Степка Третьяков. Надо ж, какой молоденький…

— Они, кажется, дружили?

— С Катькой? Дружили, да только ссорились часто.

— Из-за чего?

— Уж больно он ее ревновал. Да как не ревновать такую красавицу? Красота ее и сгубила.

— Из-за красоты люди не топятся, — заметила Анна.

— А кто сказал, что Каратанова утопилась? — Администраторша с многозначительным видом прищурилась.

— Вы сами сказали, когда мы были в музее.

— Так решили в полиции. В поселке все знают, что Катюшку убили.

— Может, знают, кто это сделал?

— Многое говорили… — Виталина Лаврентьевна придвинула фотографию и указала на ухоженного молодого мужчину: — Видите его?

— Вижу.

— Он и убил. Так говорили.

— Это не аргумент.

— Люди зря не скажут.

— Кто он такой? — спросила Анна.

— Нефтяник из Сибири. Его при мне задерживали, под руки из номера выводили. Да только потом отпустили. Люди говорят, откупился. — Виталина Лаврентьевна присмотрелась и, улыбнувшись, сказала: — А вот и наша Иринка…

— Какая Иринка? — Не поняла Анна.

— Линчевская. Она в санатории дневала-ночевала, матери помогала, у отца в будке сидела, пока он кино крутил.

— Значит, она тоже была на конкурсе?

— Как же не была? Была. Вот, смотрите на фотографию.

— Но на ней только платьице и нет никакой куртки.

— Ну и что?

— Нет, ничего… — Анна собрала фотографии и положила их в сумку. — Не знаете, жив Третьяков?

— Степка? Жив. Что ему сделается? Малому сорока еще нет. Каждый день его вижу.

— Неужели?

— Его дом стоит на соседнем участке.

— Ваш сосед?

— Ближе некуда.

— Дадите адрес?

— Только не говорите, что я дала. Если что-нибудь не так, со свету меня сживет. Характер у него злой, неуживчивый. Так что, поосторожней.

— Учту, — кивнула Анна и взяла со стойки листок и ручку. — Диктуйте.

Торкнувшись в закрытую калитку, Анна обошла палисадник и постучала в окно:

— Есть кто-нибудь?

Из окошка высунулась худая, мрачная женщина:

— Чего вам?

— Мне нужно поговорить с Третьяковым.

— Зачем он вам? — не слишком любезно поинтересовалась она.