– Ты знаешь, за чем я пришел, – сипло прошептал негодяй, сжимая меня во всех местах, до которых смог дотянуться. – Я пришел забрать все, что ты готова мне отдать, графиня. По своей, что особенно сладко, воле…

Он ухмыльнулся, бирюзовые глаза коварно блеснули, и я окончательно запаниковала. Лично я ему отдавать ничего не собиралась! Я рванула из жадных объятий, но тело не слушалось… Точнее, слушалось, но уж точно не меня. Потому как оно обхватило белобрысого за шею, притянуло крепче к себе и впилось в его красиво очерченные губы ответным чувственным поцелуем. За что его – бессовестное, непокорное тело! – тут же толкнули на гору подушек и… накрыли своим.

Абсолютно незнакомый мне мужик навалился на меня сверху и принялся стаскивать с себя одежду. Волна возмущения прокатилась по мышцам, и они испуганно напряглись…

– Не бойся, Ава. Ты ведь знаешь… Тебя никогда не обижу, – шепнул парень, вблизи оказавшийся совсем молодым и очень похожим на эльфа.

Бледная кожа, тонкокостное тело, надменный профиль. Изящные черты лица, красивые, очень светлые длинные волосы… И эти глаза! Да не бывает таких бирюзовых! Я почти решила, что это линзы, но потом до сознания докатилась другая, более важная мысль: а ведь я никакая не Ава…

– Вздорная, упрямая девчонка… Я слишком долго ждал! – ворчал парень, заметив напряжение в моем теле. – Теперь ты от меня не убежишь, графиня… Знаешь, почему?

– Почему? – с легкой улыбкой, ощущавшейся на губах, спросила я, но вроде бы и не я.

Та, которая «не я», этого негодяя совсем не боялась. Чего не скажешь о настоящей мне, пришедшей в священный ужас, едва незнакомец схватился за пуговицы своих бежевых брюк.

– Потому что ты позвала сама, моя маленькая графиня. И потому что я пришел, – словно совсем недалекой, спокойно объяснил мне недоэльф. – И я больше не позволю тебе себя мучить…

Но его ворчание было показным. Недоэльф улыбался уголками рта, исследуя губами впадины у ключиц и плечи, в то время как загребущие лапы наглым образом стаскивали с покорной меня ужасающие панталоны. Не-мое тело охало, поддавалось ласкам, выгибалось, покрывалось мурашками и всячески демонстрировало свое согласие. Да чтоб его морфы своим фирменным супчиком накормили!

Я машинально окинула беспокойным взором лачугу, отыскивая пути отхода. Уперлась глазами в букетик лаванды, подвешенный у самого изголовья импровизированной кровати. Прикусила губу, но совсем этого не почувствовала. И лишний раз напомнила, что тело меня не слушается, а значит, и побег отменятся…

Задумчивые глаза и многообещающая полуулыбка, приблизившиеся к моему лицу, задушили встрепенувшуюся было панику. Все снова стало правильным…

Меня будто отодвинули на второй план, оставив в зрительском ряду. С тем лишь исключением, что чувствовала-то я все по-настоящему! И этот свежий морской запах, льющийся от прохладного тела, столь приятного в жару… И послевкусие его алчных поцелуев, которыми ни он, ни та, которая «не я», никак не могли насытиться… Барьеры внутри рушились, и желание сопротивляться пропадало.

Его светлые волосы спадали с плеч на мою грудь, глаза светились лаской… Ну, точно эльф! Или ангел… Но ни острых ушей, ни нимба при юноше не было… При нем теперь вообще ничего не было! Прикрылся бы он хоть чем-то, а?

Бесстыдно голый и довольный собой, он собственнически подмял меня под себя. «Я-не-Я» не сразу раскусила его коварный план, а когда дошло, сопротивляться было поздно… Он сжал бедро, сделал незаметное резкое движение, и тело прошила зубастая, шипастая молния.

Твою мать! Твою ж мать… Твою ж…

Убью!

Потоки исконно русской брани, идущие одновременно и от меня, и от Авы, смешались в голове в возмущенную какофонию, едва жуткая боль прострелила тело. Нам обеим захотелось задушить этого недоэльфа, обещавшего не обижать, и тут же так сильно обидевшего. Нос щипало, по вискам катились слезы.

Тиран! Гад! Мерзавец! Ух, как же мы его сейчас ненавидели…

– Больно! – шмыгнув носом, всхлипнула «маленькая графиня», вмиг растерявшая всю вздорность и упрямство.

– Прости… Я идиот. Не подумал, – растерянно пробормотал этот… мучитель, до которого как-то долго доходила причина женской обиды. – Забылся совсем с тобой.

– Авик… Давай… Хватит, а? – тихонько проскулила та, которая Ава, моими губами.

– Вот еще! – тихо рассмеялся недоэльф, достойный того, чтобы ему и обычные уши открутили, и принялся целовать мой-чужой живот, нашептывая: – Сейчас пройдет, маленькая… Сейчас пройдет…

Я очень хотела ему объяснить, что ничего уже не пройдет, и он, идиот этакий, умудрился испортить такой момент! Даже потянулась мысленно к ушам, с твердым намерением их открутить. Рванула что есть мочи с этой груды подушек… И будто бы оторвалась от самой себя. Вскрикнула резко…

…и проснулась.

За окном моей спаленки в Пункте Связи занимался рассвет. Привычная кровать, привычный потолок, привычные белые простыни…

Белые? Я на всякий случай проверила. Белые. Фух… Просто кошмар. Очень-очень дурной сон. Вот приснится же ересь в день рождения!

6.2

Часто и поверхностно дыша, я выбралась из-под мокрого одеяла. Никаких нелепых надежд, что я смогу снова уснуть, я не питала. Тело колотило крупной дрожью, а рот все еще ощущал терпкий вкус совершенно чужого мужчины.

Да что там рот! Все тело, даром, что совершенно целехонькое, ощущало последствия бессовестного вторжения. Фантомные боли или что-то в этом роде… Я сползла с кровати и по стеночке поплелась в душ.

Весь дом еще спал. Я тихонько открыла кран, скинула на пол пропотевшую сорочку и переступила через бортик керамической чаши.

Паршиво, когда праздник начинается с кошмара… Только меня отпустили видения с Тильдой и Киваном в главных ролях, как в голову на освободившееся местечко влез Августус Блэр.

Горячая вода хлестала по позвоночнику, и под ее возмущенное шипение я убеждала себя, что всему найдется объяснение. Даже абсолютно голому белобрысому недоэльфу в моих фантазиях. Боги, ну как же стыдно!

Ладно, такой странный сон вполне закономерен. Во всем виновата поездка в Эстер-Хаз с моим старомодным чудовищем. Эта ночь в коттедже, его поцелуи у камина, его объятия… Демон разбудил во мне дремавшую чувственность. Разговор на берегу, предложение замужества… Наверное, я переволновалась. Все стало слишком серьезно. Серьезнее даже, чем идея принести к нему домой свою подушку…

Мне теперь девятнадцать. Я официально взрослая. Могу быть с ним. Хочу быть с ним. Но боюсь до одури, мурашек и поджатых пальцев на ногах. Это же нормально? Все немножко трусят в такой момент?

Почему во сне ко мне пришел именно Блэр – тоже вполне объяснимо. Это все Роджер и его рассказы о юной вздорной Авроре, умудрившейся влюбить в себя жестокого монстра. И симпатичный портрет в библиотеке, бессовестно впечатавшийся в память. Воображение дорисовало все остальное.