их, но задолго до этого он предал самого себя. Она пыталась влюбиться в Фулбрича: возможно, надеялась, что его обаяние и красивое тело спасут ее от пугающей, глупой необъятности того, что она чувствовала к Пазелу. Затем, по настоянию Герцила, она использовала его: сыграла влюбленную молодую женщину, ослепленную его вниманием, жаждущую его прикосновений. И все это с целью выманить его хозяина, Аруниса, из укрытия на «Чатранде». Это сработало; они нашли чародея, не дали ему убить кого-либо еще на корабле.

Но в конце концов они ничего не смогли сделать для Фулбрича.

Конечно, это были мелочи: его смерть, смерть солдат, смерть агента Отта мистера Альяша. Смерть Джалантри, молодого сфванцкора, который влюбился в сестру Пазела. Исчезновение Ибьена, мальчика-длому, в Реке Теней. Смерть охотничьих собак, которые последовали за ними под деревья.

Мелочь, ничтожные потери по сравнению с гигантским ужасом, который они пытались предотвратить. Таша знала это, и знала также, что в глубине души она никогда не поверит, что это мелочь.

Когда она открыла глаза, плот уже вышел из тени леса, и они были свободны.

— Ты можешь догадаться, как я получил этот, Таша? — спросил Нипс.

— Нет, — пробормотала Таша. Ей не особенно хотелось это выяснять или видеть еще один из его шрамов. И он, и Пазел выглядели на солнце по-варварски. Таша взглянула на их десятидневные бороды, подумала о свиной щетине и удивилась, как ей удалось поцеловать Пазела, не оцарапавшись до крови. Однако нельзя отрицать, насколько сильными они стали. Теперь смолбои не уступали ей в силе, и это было шокирующе. Если бы она боролась с кем-нибудь из них, ей пришлось бы полагаться только на свое мастерство.

Уже несколько часов они плыли по безмолвному каньону, солнце играло в прятки в белом тумане, который собрался у вершин скал. Стены каньона были отвесными, на сотню футов вверх, а затем обрывались неприступными утесами и валунами. Каждый в группе ерзал и ворочался. Оставаться на месте на трясущемся плоту стало своего рода пыткой.

— Меня укусила моя младшая сестра, вот как, — сказал Нипс.

— Должно быть, ты это заслужил.

Нипс громко рассмеялся, как будто она сказала что-то очень умное. Таша улыбнулась, чтобы скрыть свое беспокойство. С того неожиданного объятия в лесу Нипс не отходил от нее ни на шаг. Таша никогда не видела его таким: таким тихим, таким доверчивым. Он рассказал о предательстве своего брата Раффы, о тех двух фунтах жемчуга Соллочи, которые тот выбрал вместо жизни Нипса, и о том, как его желание убить Раффу постепенно превратилось в желание убедить его, «интеллектуально, вроде как», что тот сделал неправильный выбор. Он рассказывал о битвах своей бабушки с крокодилами, о свистке, изобретенном его дедом, который мог подзывать сома, о девушке в доках Этерхорда, которой он нравился, и о ее дядях-гангстерах, которые следили за тем, чтобы они никогда не обменивались чем-то большим, чем жгучими взглядами. И ни разу не говорил о Мариле.

Теперь вершины каньона терялись в тумане.

— Мы все еще в ловушке, — сказал капрал Мандрик, вглядываясь в дымку. — Имейте в виду, я рад выбраться из этого поганого леса. Но рано или поздно мы должны найти способ выбраться и отсюда.

— И что потом? — спросил Большой Скип. — Выбраться из леса живым — это все, о чем я мог думать, но сейчас нас ждет трудный выбор. Обратная дорога в Масалым будет сложной.

— Только если вы решите по ней идти, — сказал Рамачни.

— Если? — спросил Кайер Виспек. — Великий маг, как мы можем поступить иначе? Мы понятия не имеем о том, что ждет нас впереди. Мы ничего не знаем об этом полуострове, кроме того, что он огромен и пустынен, и что море лежит очень далеко на западе, до него надо идти много дней. Мы должны вернуться.

— Но нужно подумать об одной мелочи — об огненных троллях, — сказал капрал Мандрик.

— Не говоря уже о той железной лестнице, которая отвалилась от утесов под озером Илваспар, — сказал Пазел, — а тот утес был намного выше этих. Без этой лестницы наверх не подняться.

— Сфванцкор воспринимает такие препятствия как дары Невидимого.

— Боги смерти, он говорит серьезно, — достаточно дружелюбно сказал турах.

— Это правда, что мы мало знаем о предстоящем маршруте, — сказал Рамачни, — но мы многое знаем о том, что ждет нас по возвращении в Масалым.

— Наш корабль там, может быть? — спросила Неда.

Рамачни вздохнул:

— Герцил, пришло время тебе решить этот конкретную проблему.

— Согласен, — сказал воин. Пока остальные непонимающе смотрели на него, он осторожно подошел к краю плота, как можно дальше от Нилстона. Там он опустился на колени и положил Илдракин себе на колени.

— Что это? — спросил Виспек. — В мече еще больше чар?

— Те же самые, Кайер, — сказал Герцил. — Ты же знаешь, что Илдраквин может привести своего владельца к любой душе, чью кровь он пролил.

— Ты доказал это с Фулбричем, — сказала Лунджа. — И?..

— В то утро, когда мы покинули «Чатранд», я пустил кровь капитану Роузу.

— Питфайр, и ты нам говоришь только сейчас! — воскликнула Таша. — Почему ты держал это в секрете?

— Ты говоришь о царапине у него на запястье, верно? — спросил Нипс.

— Конечно, — сказал Герцил, — и, уверяю вас, это было сделано при его содействии. Что касается моего молчания, то дело в том, что я сам едва осмеливался думать о Роузе. Меч может идти только по одному кровавому следу за раз, и если ты когда-нибудь свернешь в сторону, след остынет, и его больше нельзя будет найти. Я не осмеливался так рисковать с Фулбричем: он был единственной ниточкой, связывавшей нас с Камнем. Но теперь...

Он выдвинул клинок на несколько дюймов из ножен, сел, положив руку на эфес и закрыл глаза. Собравшиеся замолчали, наблюдая за происходящим, и Таша заметила, как уголки глаз Герцила начали хмуриться. Затем он открыл их и мрачно посмотрел на Рамачни.

— Они ушли, — сказал он. — Далеко от Масалыма, и с каждым днем все дальше. Со вчерашнего дня они проплыли на север почти двести миль.

— Черт бы побрал этих лживых собак! — взорвался Мандрик. — Они обещали вернуться за нами! Они должны были спрятаться за островами за пределами