– Не позволяй им заваливать тебя работой.

– Работа держит меня в тонусе. Как всегда.

Конечно. Она отвлекала его от боли.

– Слуги добры к тебе?

– Они не злые, – уклончиво ответил Рук, а потом его лицо загорелось. – Лилли очень мила. И забавна. Знает миллион шуток и двадцать карточных игр.

На секунду во мне вновь вспыхнула злоба, но я подавила ее.

– Она – чудо!

И снова молчание. Когда Рук смотрел на меня, на его лице отображалась смесь восхищения и грусти. Он взял ведро и немного скривился. Когда мы были детьми, ему приходилось набирать воду в колодце и подниматься с ней на высокий холм. Чтобы помочь с его нерабочей рукой, я хватала один конец, а он – другой. Порой мы играли в игру, суть которой заключалась в том, чтобы разлить по дороге как можно меньше воды.

– Можно помочь? – спросила я, отчаянно хватаясь за ручку ведра.

– Конечно же нет! – Парень отпрянул. – Тебе нельзя портить новое платье.

– Я могу понести ведро.

Меня щекотали кружевные оборки на локтях. Ладно, возможно, этот наряд не совсем подходил для тяжелого труда.

Рук словно прочитал мои мысли:

– Не в этом наряде.

– Эта одежда – всего лишь часть образа, который мне нужно поддерживать для чародеев. – Казалось, с каждым словом пропасть между нами увеличивалась. – Ничего не изменилось.

Рук нахмурился:

– Все изменилось.

Чародеи отличались от всех остальных людей и были абсолютно другими. Они пировали, пока меньше чем в миле люди голодали. Гуляли часами по беззащитной территории, среди нищих, чтобы затем вернуться к привычной роскоши. Мой путь все больше отдалял меня от таких людей, как Лилли, Чарли и Рук, людей, с которыми я росла. От человека, которым я когда-то была. В моем горле встал комок.

– Как твои шрамы? Болят? – тихо спросил я.

– Теперь это не твоя забота. – Рук отвел взгляд.

– Ты сможешь хотя бы намазать их, вместо того чтобы сходить с ума от боли? – сухо поинтересовалась я.

– Конечно.

Молчание затягивалось.

– Ну, мне пора. Скоро ужин.

Мы замерли на секунду: Рук с ведром и я в своем проклятом платье. Я отвернулась и поспешила своей дорогой, волоча подолом юбки по земле.

– Подожди! – В голосе Рука послышались нотки беспокойства. – У меня действительно болят шрамы.

– Да? – Я чуть не споткнулась, спеша вернуться к нему.

– Они болели так же перед нападением на Бримторн. Передай это магистру Агриппе и остальным. – Парень поднял голову к темнеющему небу, усеянному облаками. – Передай им, что сегодня может случиться что-то плохое.

– Вы уверены? – спросил Агриппа, замерев с поднятым бокалом красного вина. Мы сидели за ужином, и я елозила куском мяса по тарелке.

– Рук не из тех, кто любит выдумывать.

– Надеюсь, нас навестит сам старик Тень и Туман, – отозвался Магнус, накладывая себе йоркширский пудинг и щедро поливая его соусом. – Я заказал себе новый плащ специально для такого случая, и мне не хотелось бы, чтобы мистер Корозот пропустил это зрелище, пока он еще не вышел из моды.

– Я бы на твоем месте так не стремился в бой, – прокомментировал Блэквуд. – Это вполне может оказаться и Р’елем.

Его заявление всех заставило замолчать. Р’елем – Бескожий человек – был самым опасным из Древних. Монстры, как Молокорон и Корозот, ничем особенно не выделялись, они были просто чудовищами с талантом к бессмысленному разрушению. Р’елем же проявлял высокий уровень интеллекта. Некоторые поговаривали, что однажды он был обычным мужчиной, превращенным тьмой в монстра. Естественно, в этот бред никто не верил.

– Магистр Агриппа, – обратилась я к старому чародею, – неужели ничего нельзя сделать, чтобы защитить районы, которые находятся вне щита?

Агриппа вздохнул:

– Торнхолл упоминал о вашей вчерашней поездке. Уверен, она прошла ужасно.

– Дети-сироты живут в сгоревших домах, большинство мужчин пьяны, и улицы покрыты слоем сажи и грязи. Если мы не можем защитить собственных жителей, с чего бы другим городам Англии нам верить?

– Нам? – спросил Блэквуд.

Он постоянно так делал: отделял меня от чародеев одним словом или взглядом. Каждый раз, когда Магнус или остальные звали меня Хоуэл, он покашливал или раздраженно фыркал. Я думала, что дружба с его сестрой немного смягчит отношение лорда ко мне. Видимо, я ошибалась.

– Я знаю, милорд, что вы пока не считаете меня одной из вас, – усмехнулась я, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы говорить вежливо, – но я всего лишь пытаюсь помочь.

– Я согласен с Хоуэл, – отозвался Вольф, агрессивно разрезая мясо. – Это возмутительно, и я рад, что кто-то еще об этом заговорил. Кларенс согласен с нами, не так ли?

Ламб кивнул, и его светлые волосы упали на глаза.

– Ужасно, когда семьи разделяют.

Все замолчали и смущенно переглянулись. Я пребывала в недоумении, пока Вольф, сидевший рядом, не пробормотал:

– Только чародеи, поддерживающие англиканскую церковь, могут жить в защищенном Лондоне. Моя семья проповедует более древнюю религию, поэтому родителям пришлось переехать за город. – Он отложил столовые приборы. Судя по всему, у юноши пропал аппетит. – Когда меня одобрят, мне тоже придется жить вне защиты.

До чего ужасная практика!

– Уверена, вы согласны, что важно защищать всех, – сказала я Агриппе.

Тот кивнул:

– Мы сможем углубиться в этот вопрос, когда вас одобрят.

Блэквуд снова покашлял. Серьезно? Я и без того была на нервах из-за своего провального утреннего урока. Он довел меня до точки кипения.

– Вы простудились, милорд? – накинулась я на него, к всеобщему удивлению.

– Нет, мисс Хоуэл, – усмехнулся Блэквуд.

– Вам не нравится мысль о чародейке в Ордене?

– Как я уже сказал вам вчера, это бы подразумевало мое несогласие с Орденом.

Очередная попытка увильнуть от моего вопроса. Мне было плевать, что я одета в чертово платье, которое он купил.

– А вы не согласны с ним?

Глаза лорда округлились.

– Я полностью поддерживаю Орден.

Этот ответ прозвучал искренне.

– Простите, я просто расстроена.

– Все нормально. Разговоры о незащищенной местности вас огорчают. Ваше сострадание к бедным достойно восхищения.

И снова этот снисходительный тон! Я бы с радостью закрыла тему, если бы не Блэквуд. Постучала вилкой по краешку тарелки, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.