Я подумала обо всем, что успела узнать о Блэквуде. Он редко улыбался или смеялся и мог быть довольно утомительным. Но он тренировался в одиночку каждое утро перед завтраком. Помогал мне на каждом уроке. Чего уж там, сейчас было очень поздно, но он сидел за книгой.

Да, Блэквуд очень ответственно относился к своим обязанностям.

Сейчас все было сказано всерьез, я видела это по его глазам. Полагаю, мы наконец можем быть откровенны друг с другом.

– Значит, вы не имеете ничего против женщин в своих рядах?

– В пророчестве сказано, что именно женщина победит Древних, и я готов поклясться ей в преданности.

То, как лорд это сказал, заставило меня произнести ее имя:

– Гвендолин Агриппа. Вы верите в то, что она была избранной. – Блэквуд удивленно заморгал. – Леди Элиза рассказала мне о ней сегодня днем. Неужели все думали, что смогут скрыть от меня такую важную информацию?

– Ордену не нужны осложнения. Когда обнаружили гобелен спикеров, Гвендолин только стала адептом. Никто и не сомневался, что она – избранная, и посему Агриппа вложил все свои силы в обучение дочери. Она была невероятной. – Взгляд Блэквуда смягчился. – Не было ничего такого, с чем бы она не могла справиться. Ее одобрение стало бы триумфом, которого еще никто не видел. – Тут лицо лорда скривилось от горечи. – И она умерла от лихорадки за три недели до одобрительного бала.

– Но в пророчестве говорилось не о ней, – заметила я, внимательно следя за реакцией Блэквуда. – Если верить Агриппе.

Впечатление такое, будто я дала ему пощечину.

– Не смейте так о ней говорить!

– Вы приняли решение еще до того, как встретили меня, не так ли? – Я сделала шаг в сторону лорда. – Я – самозванка. И если Гвендолин действительно была избранной, то теперь она мертва, и все ваши надежды погибли с ней. Вы предпочли смертельный приговор возможности, что я могу оказаться именно той, о ком шла речь. Почему?

– А кто вы, собственно, такая? – Блэквуд едва не сплевывал слова. – Гвендолин была потомком одной из самых древних и могущественных семей, ей было предписано величие с самого рождения. Я не ненавижу вас за низкое происхождение, – спешно добавил он, когда я открыла рот, чтобы устроить самую крупную взбучку в его жизни. – Но традиции – это все, на чем держится наше общество. Вы для нас посторонняя, и вам этого не изменить.

Казалось, будто у меня перед носом хлопнули дверью. Я чуть не уронила книгу.

– Удивительно, как вы вообще согласились мне помочь, испытывая ко мне такую ненависть!

– Я вас не ненавижу.

– Ненавидите. Ненавидите мое происхождение. – Профиль лорда в свете огня был прекрасен и омрачен лишь ледяным выражением лица. Поразительно, что, несмотря на обстоятельства, я все равно считала его обманчиво привлекательным. Лорд выглядел так же красиво, как римская скульптура: холодная и бесчеловечная. – Ваша глупость просто поражает.

– Это то, во что я верю. – Блэквуд прищурился. – Или это слишком откровенно для вас, мисс Хоуэл?

– Я уважаю честность. Всегда приятно знать, кто тебе не друг.

– Я уже сказал, что не ненавижу вас, – вздохнул Блэквуд, а затем, со странной усталостью в голосе, добавил: – Возможно, я вас боюсь.

– Почему?

Блэквуд кивнул на рисунок дома, который мне так понравился:

– Вы говорили, что никогда не посещали Сорроу-Фелл?

– Ни разу его не видела.

– Теперь видели. Эта картина – его точная копия.

Я удивленно посмотрела на прекрасное произведение на стене.

Блэквуд продолжил:

– Похоже, она вас притягивает, и именно поэтому меня так озадачила резьба на вашем посохе.

– Какое отношение к этому имеет Кашка?

Молодой человек достал из чехла свой посох – и вручил мне. На его оружии был вырезан извивающийся усик плюща, прямо как на моем.

– Семейный герб Блэквудов – это пожимающие друг друга руки, связанные усиками плюща. За всю историю чародеев только наша семья когда-либо имела такой рисунок. – Брови лорда были сведены к переносице. – До вас.

Я почувствовала прилив тошноты и вернула молодому человеку посох:

– Значит ли это, что мы как-то связаны?

– Не знаю. Боюсь, что это возможно. – Лорд сложил руки на груди. – Наверное, это прозвучит грубо, но я обязан быть честен. Мне плевать на эту ситуацию.

– Поверьте, – содрогнулась я, – я испытываю сходные чувства.

* * *

Впереди высилось поместье Блэквудов, окутанное туманом. Окаймленный кустами путь вел меня к парадному входу. Когда я прорвалась сквозь дымку, то обнаружила ясное небо и яркое солнце над головой. Черный лес выглядел не более пугающим, чем выдуманный монстр из детской сказки. Это – мой дом, и я еще никогда не чувствовала подобной уверенности относительно чего-либо. Поместье выглядело даже лучше, чем на картине. Я взбежала по ступенькам со слезами радости на глазах, готовясь войти внутрь.

Кто-то схватил меня за рукав. Гвендолин Агриппа пыталась оттащить меня от двери, она, качая головой, громко кричала. Я боролась с ней, но тщетно. Она была невероятно сильна. Нет. Однако я должна быть именно здесь. Здесь мое место.

Забили церковные колокола…

Я стояла в центре круга из семи валунов. На их гранитной поверхности были вырезаны странные символы, которых я никогда прежде не видела. Гвендолин испарилась. Я ждала, одинокая и беззащитная, пока прибывала семерка Древних, становясь в пробелах в кругу. Теперь бежать было некуда.

Забили церковные колокола…

Там был Молокорон – идеальный шар, сотканный из грязи и болезней, ощетинившийся темными острыми волосками. С него стекала прогорклая жидкость, а внутри извивались темные силуэты, как угри, запертые в студне.

Как странно видеть здесь Немнерис – Водяную паучиху. Она жила исключительно в море. Древняя была прекрасна, с длинными стройными ногами и вытянутым зелено-фиолетовым телом. Ее глаза выглядели как три блестящих обсидиановых шара. Все было бы отлично, если бы только Водяная паучиха не была тридцати метров в длину и невероятно ядовитой…

Забили церковные колокола…

Следующими появились Каллакс и Зем, огр и дракон. Каллакс был высотой шесть метров, с плоским черепом и выпирающей челюстью, а также волочащимися по земле руками. Эти руки идеально подходили для того, чтобы разрушать здания. Зем, с длинным телом, как у ящерицы, и огненной глоткой, сжигал все, что попадалось ему на пути.

На камень надо мной приземлилась Он-Тез и громко каркнула. Захлопав крыльями, как у стервятника, она оскалила зубы. Древняя была размером с лошадь и смертельно опасной, как стая волков.

Забили церковные колокола…