Джини чувствовала себя так, будто каждый день проходит жесточайшую проверку на стойкость; она просыпалась раньше Джорджа, уже измученная, а потом всеми средствами старалась заставить себя не думать о Рэе, не общаться с ним и не сравнивать свои чувства к Джорджу со страстной, хотя и короткой связью с ним. И каждый день она терпела поражение в первом и последнем: преуспела она только в одном – не общаться с Рэем. Она понимала, что это огромная победа, которая, однако, лишь напоминала о том, как сильно Джини злилась на своего мужа, вызывавшего у нее неизменный, многолетний гнев.

* * *

– Почему ты не хочешь уйти от него? – возмущалась Рита, теряя терпение. – Это же сведет тебя в могилу.

Они сидели на террасе Джини с большими бокалами «Совиньона», единственный свет падал сзади, из кухни, и свеча мерцала на ветру на дальнем конце стола перед ними. Джини надела темно-синий джемпер, а Рита закуталась в вязаную шаль с кухонного дивана, из-под которой виднелись только ее волевое, квадратное лицо и рука с бокалом в темно-красных складках. На этот раз она была так озабочена проблемами подруги, что даже не просилась зайти в дом.

– От Джорджа?

– Ну да, от Джорджа. От кого же еще? – Рита покачала головой. – Послушать тебя, это звучит смешно.

– Так и есть. Как я уйду от него? Мы прожили вместе почти всю мою сознательную жизнь.

– И это веская причина, чтобы остаться?

Они уставились друг на друга в тишине, понимая, что уже не в первый раз начинают этот неприятный разговор.

– Если бы ты сказала, что не можешь уйти от него, потому что любишь его, вот это была бы веская причина.

– Я люблю его, – произнесла Джини тихо, но уверенно.

В ответ она услышала отчаянный вздох подруги.

– Да, но он-то любит тебя? Билл никогда бы не задумал переезд, который не устраивал бы меня… нас обоих. Ты должна сказать ему, Джини.

– О Рэе?

– Нет, не о Рэе, глупая корова. Скажи ему, что ты не переедешь за город, не говори «я не могу», скажи «я не перееду».

– А может, это к лучшему, Рита.

Рита с грохотом поставила свой бокал на деревянный стол.

– Ради всего святого. Ты только послушай себя.

Джини вздрогнула.

– Тише, не шуми, – она оглянулась на кухню.

– Его нет, Джини, он не услышит нас.

– Он может вернуться рано.

Джордж ушел на ужин в честь выхода на пенсию своего коллеги из старой компании. Джини показалось странным, что он хочет увидеть людей, которые так рано «вышвырнули его на свалку», но Джордж действительно хотел пойти.

– Тогда пусть услышит. Думаю, это было бы замечательно, раз ты не собираешься поговорить с ним.

– Пожалуйста, Рита, не сердись. Я этого не вынесу.

Рита смягчилась и наклонилась к подруге.

– Извини, дорогая, но мне так больно смотреть на то, как ты грустишь. Это действительно важно. Если Джордж продаст дом, и ты уедешь с ним за город, на этом все и кончится. Ты сама себе выроешь яму. Сейчас как раз тот момент, когда нужно оказать сопротивление. Просто скажи ему, пожалуйста. Или я скажу.

Джини пришла в ужас от угрозы Риты.

– Обещай, что никогда этого не сделаешь. Ладно, ладно… я поговорю с ним. Но я знаю, он и слушать не станет. Он убедил себя и Шанти в том, что я сама не знаю, чего хочу, но если перееду туда, то буду жить в пасторальной идиллии.

Подруга не ответила, просто смотрела на Джини, не зная больше, что сказать.

– Понимаешь, если я смирюсь с этим и уеду как можно дальше от искушения, может быть, мне действительно там понравится. Может, – она сделала паузу, – я забуду это безумие… забуду его.

– Ты этого хочешь?

Джини пожала плечами.

– Возможно, да… иное мне кажется слишком радикальным, слишком возмутительным, нелепым.

– А что иное? Серьезно, какие варианты ты обдумываешь?

Она сделала глубокий вдох.

– Уйти от Джорджа, сбежать в никуда с человеком, которого я едва знаю, – хотя он не просил меня об этом – бросить семью и перечеркнуть десятки лет спокойной семейной жизни. Не все было идеально, конечно, – добавила она в ответ на удивление Риты, – но я была счастлива… довольна… ну ты же знаешь.

Рита кивнула.

– Все меняется, Джини. Не забывай, может тебя ждут впереди еще тридцать лет с Джорджем.

Они рассмеялись.

– Если на то пошло…

– Над чем смеетесь?

Обе женщины подскочили от неожиданности, когда Джордж, элегантный в своем темном пиджаке и синем галстуке, внезапно показался в высоких дверях террасы.

– Да мы просто воображали, каково было бы бросить наших мужей и сбежать с молодыми любовниками, – спокойно ответила Рита, в то время как Джини пыталась утихомирить сердцебиение, радуясь, что на террасе почти темно.

– Было бы смешно, – сказал Джордж, улыбнувшись. – Налить вам по стаканчику, дамы?

Рита зевнула и стала стягивать с себя шаль.

– Спасибо, Джордж, но мне уже пора.

– Виноват, что испортил вам вечер, – сказал Джордж, слегка покачиваясь. – Пожалуйста, останься, выпей еще бокал. Может, бренди? У меня замечательный «Арманьяк»…

– Нет, мне действительно пора. – Нагнувшись, чтобы поцеловать Джини на прощанье, она шепнула ей на ухо: «Поговори с ним. Прямо сейчас».

– Я немного пьян, – заявил Джордж, хотя в этом оправдании не было необходимости.

Закрыв за Ритой дверь, он широко улыбнулся Джини и показал рукой на бутылку с бренди, которую достал из буфета.

– Идем, я налью тебе стаканчик.

Джини знала, что в таком состоянии с ним нельзя разговаривать серьезно, но внезапно ей захотелось быть с ним, веселиться с ним, насладиться тем, что еще осталось.

– Ладно… только немного.

«Вечером? Там же?» – написал Рэй в ответ на ее сообщение.

Она не выдержала. Джордж уехал утром в Глениглс на все выходные играть в гольф. Это была ежегодная поездка, которую устраивал его партнер по гольфу Дэнни вместе с еще шестью игроками. Они полетят в Эдинбург, где их встретит шофер и отвезет в гостиницу. Два дня они будут весьма напряженно соревноваться между собой. Победителю оказана сомнительная честь оплачивать их совместный ужин в воскресенье вечером. Джордж вернется только в понедельник.

Проводив мужа в аэропорт, с его тяжеленной сумкой для гольфа, Джини провела все утро пятницы в магазине – как во сне. Она убеждала себя, что не может и не будет, хотя прекрасно знала, что может и будет. Сообщение, которое она отправила, обедая в «Cafe Nero», – ее рука так дрожала, что она с трудом набирала слова, – было предельно простым: «Хочешь встретиться?» – а потом она ждала.