– Я не злюсь на тебя. Просто я немного волновался.

Джини не захотела отвечать на ложь Джорджа.

– В общем, – он повеселел, – нам пора. Здесь облачно, но, судя по прогнозу погоды, это только до вечера, надеюсь, так и будет.

– Разве в гольф не играют, когда ветрено?

Он рассмеялся.

– Играют, конечно, играют. Но мне бы не хотелось. Пока, старушка, хорошего дня.

– Тебе тоже.

Наверное, потому что она не сидела рядом с мужем, не смотрела, как он ест свой тост с мармеладом и поправляет очки на носу, прошлая ночь казалась совершенно оторванной от реальности ее брака. И весь следующий день тоже казался нереальным; она жила как в тумане усталости и эйфории, которые не оставляли места для стыда.

Сделку заключили: контракты по старому ректорию были подписаны. Джордж провернул это дело в рекордные сроки, руководствуясь Бог знает чем, чтобы оставить особняк за собой.

– Пора выставить наш дом на продажу, – подмигнул ей Джордж за завтраком. – Чем быстрее, тем лучше.

Она кивнула.

– Ты уже выбрал агента?

– Думаю, лучше обратиться в Сэвиллс; в Хайгейт у них нет филиала, но зато есть один в Хемпстеде. Нужен тот, кому можно довериться, а о половине местных агентов я никогда раньше не слышал.

– Тебе решать. – Она взяла кусочек поджаренного хлеба, испеченного из муки грубого помола, и не спеша откусила. Уже много недель у нее не было аппетита, но она всегда крайне серьезно относилась к правильному питанию и знала, что нужно сделать над собой усилие.

Джордж вернулся из Шотландии победителем. Выходные явно взбодрили его, наполнили энергией, которой у него не было годами. «Неужели победа так важна для него?» – задумалась она. С тех пор как он вернулся, она научилась выполнять привычные обязанности без тени раздражения по отношению к мужу. Его присутствие, раньше так часто вызывавшее у нее гнев, больше не беспокоило ее. По сути, она чувствовала удивительное умиротворение. Хотя она не всегда уделяла ему внимание.

– Ты слушаешь? – нетерпеливо спросил Джордж.

Она улыбнулась.

– Извини, что ты сказал?

– Иногда мне кажется, что ты живешь на другой планете, – совершенно справедливо подметил муж. – Я говорил, что назначу встречу на этой неделе.

– Хорошо… ты ведь этим занимаешься, не так ли?

– Да, но было бы замечательно, если бы ты проявила хоть какой-то интерес, – заметил он с несвойственным ему раздражением.

– Ты же знаешь, мне совершенно неинтересно заниматься продажей этого дома.

Джордж закатил глаза.

– Снова ты за свое, Джини. Мы же все обсудили.

Джини не собиралась отвечать на это, но Джордж упорствовал.

– Ты ведь не будешь создавать проблем, правда?

Джини подняла на него глаза, удивленная.

– Проблем? Что ты хочешь сказать?

Джордж пожал плечами.

– С агентами и потенциальными покупателями… ты не будешь воспринимать их в штыки? Так легко можно все испортить.

– Я точно не собираюсь покупать для них свежие цветы и поджаривать кофейные зерна на гриле, если ты об этом, Джордж, но я не буду тебе мешать.

– Джини, перестань. Да что с тобой такое? Я тебя просто не понимаю последнее время. Я знаю, сначала ты была против переезда, но ведь тебе понравился дом, я точно знаю. Неужели тебе обязательно надо быть такой упрямой?

– Разговаривать с тобой не имеет смысла, Джордж, потому что ты никогда не слышишь ни одного моего слова. И не интересуешься моим мнением – гнев испарился, осталась только одна усталость.

Джордж встал, подошел к ней и неуклюже погладил по спине.

– Перестань, это неправда, ты же знаешь. Конечно, я ценю твое мнение, но ты то радуешься, то грустишь. Я не понимаю, что мне делать.

Джини хотела спросить его, когда она радовалась этому переезду, но поняла, что это бессмысленно. Шанти настояла на том, что отец никогда не переедет, если Джини этого не захочет, и она поговорила с ним, как предлагала Шанти, в тот день, когда он вернулся с гольфа. Она усадила его за стол на кухне и сказала – самыми простыми словами, – что не хочет переезжать за город. Она совершенно спокойно высказала свое мнение, при этом учла его желание, предложив снять домик на выходные, но Джордж ответил как обычно: «Тебе понравится, когда мы приедем туда; тебе ведь дом понравился; Шанти считает, что это верный шаг; ты часто не понимаешь, что для тебя лучше (а я понимаю)». (Последний пункт был изложен не такими обидными словами, но суть была ясна.) Как будто она вообще ничего ему не объясняла.

Она встала.

– Не говори агенту про магазин.

– Конечно, нет, магазин – твой. – Джордж заметил ее угрожающий взгляд и выбрал примирительный тон. – Но что ты собираешься делать с ним, Джини? Нельзя управлять им из Сомерсета.

В его голосе снова прозвучали агрессивные, подавляющие нотки, и Джини не могла больше выносить это. Не проронив ни слова, она встала из-за стола и поднялась в свою комнату.

Неподвижно лежа на кровати, она не чувствовала даже желания плакать. Слова Риты эхом пронеслись в ее голове. Почему она не уходит от Джорджа? Впервые в жизни Джини всерьез задумалась о такой возможности, вместо того чтобы отмахиваться от нее, как она делала каждый раз, когда Рита возмущалась. Но ее разум противился: она поняла, что просто не способна даже представить себя в этой роли. Дело было не в конкретной ситуации, хотя она ясно представляла себе своего отца, который и из могилы протестует против слова «развод». Дело было в непостижимом, всепоглощающем чувстве утраты – как в тот день, когда умер ее брат Уилл. И каждая клеточка ее организма противилась этой боли.

* * *

По четвергам теперь все было по-другому. Джини продолжала избегать Ватерлоо-парк, но не из-за боязни, что Алекс и Шанти увидят их вместе – Рэй теперь очень редко гулял с Диланом по четвергам, – а потому, что он напоминал ей о прежних днях, когда все было так просто, так волнующе, когда ни один из них еще не знал, к чему это приведет. Но сегодня Алекс попросил ее встретиться с ним именно там и пораньше забрать у него Элли. Он должен был забрать ее из детского сада в Дартмут-парке, где она проводила теперь по три дня до обеда, а к двум часам ему надо было в Вест-Энд.

Снова распогодилось, было тепло и солнечно – замечательный день в начале лета. В то утро они с Йолой закрыли магазин на инвентаризацию; старые товары пропадали зря, потому что они торопились выставить на полки новые, но последнее время Джини была слишком занята, чтобы отслеживать поставки. Конечно, на это ушло больше времени, чем они предполагали, и теперь она опаздывала. Она знала, что Алексу не терпится уехать, и надеялась, что он не станет слишком злиться. После истории с Рэем он был застенчив и мягок с ней, старался не противоречить. Но она еще не простила его и почти не разговаривала с ним.