Идея с обидой откровенно слабая, выдающая её происхождение из уст иных рас: драконы практически беззащитны перед чувствами к избранным, это и счастье, и рабский поводок. Нет, конечно, в теории дракон может сдерживаться, бежать от эмоций, но какой в этом смысл? И всё равно, если связь образовалась, это уже навсегда. Дракон должен быть безумен, чтобы обидеться на появление у другого дракона избранной. Вот если бы думали, что принц Элоранарр завидует отцу, легко нашедшему и первую избранную, и после смерти почти сразу заполучивший вторую – я бы поверила.

А так мне больше кажется, что в этом отношении всё просто: принцу Элоранарру не нравится командный тон императрицы-человечки. Уверена, к выпадам драконицы он был бы более лоялен.

Но в целом отношение к Элоранарру тёплое, сдобренное перчинкой недовольства его ехидными замечаниями и распутной жизнью сразу с двумя драконицами.

Неожиданно много в мыслях слуг леди Заранеи: её кроткий нрав, ласковое обхождение и самоотверженная любовь к наследному принцу Линарэну, которому она заменила мать, вызывают всеобщее уважение. Она почти полностью распоряжается обыденной жизнью дворца, – что для формальной любовницы вполне естественно, бытовые вопросы обычно остаются на их попечении, – но вот то, что для слуг её слово значит больше слова императрицы Ланабет уже немного… неправильно. Ланабет же считали слишком строгой и не оценившей любви императора. Любопытное мнение.

Пользуясь случаем, я старалась охватить как можно больше мыслей об обитателях дворца, чтобы понять, кто чего тут стоит. Неожиданно было узнать, что Дариона, военного наставника обоих младших принцев, многие из слуг недолюбливают, хотя я так и не смогла найти причину этой невидимой, точно глубоководное течение, неприязни. Это было какое-то общее, нечёткое настроение с общим лейтмотивом: ему нельзя доверять.

Придворный маг тоже не пользовался популярностью, но тут причина была предельно ясна: будучи драконом неправящего рода, он был намного свободнее в выборе любовниц и часто этим пользовался, не гнушаясь даже замужними дамами и прислугой.

А придворного лекаря вовсе боялись, потому что он очень любил лечить и пользовался любой возможностью запереть кого-нибудь в своей части дворца и лечить-лечить-лечить. Сейчас у него там обитали четверо ипохондриков, и они впятером замучили весь дворец своими требованиями то что-нибудь принести-унести, то проветрить, то влажную уборку устроить пять раз на дню и прочими несуразностями.

Любопытно было узнать и мнение о принцах. Я даже улыбнулась, когда в памяти повара нашла схожую моей характеристику младшего принца Арендара: избалованный, слишком избалованный своим братом. Принца Линарэна опасались: в своей жажде исследования он был очень настойчив, а в случае отказа дать ему то, что его заинтересовало, мгновенно превращался в дракона и, как многие юные связанные с огненной стихией драконы, рефлекторно выдыхал пламя. А заинтересовать его могло что угодно.

Я продолжала вылавливать сведения, когда наткнулась на мысли о себе… Я уже давно не ела и просто сидела, уставившись в тарелку, вызывая сильные сомнения в своей адекватности.

Очень осторожно я покинула сознания служащих кухни и восстановила работу их амулетов ментальной защиты. Посмотрела на тарелку: тонкие ломти промаринованного острым соусом мяса занимали половину тарелки. Немного я съела, слишком быстро отвлеклась на чисто ментальное взаимодействие. Дедушка Эштран отчитал бы за невнимательность и неспособность что-то делать в процессе ментального воздействия. Сам он был мастером в этом и того же требовал от всех представителей рода Сирин.

– Благодарю, – я поднялась, и голова зазвенела, напоминая о недавнем напряжении сил.

Хотела сказать, чтобы на ужин приготовили для меня что-нибудь не острое, можно просто рыбу на пару, но промолчала: кабинет я для себя приготовила раньше времени, и со службой возникли проблемы, возможно, не стоит искушать судьбу и начинать обживаться во дворце прежде, чем моё положение здесь станет законным.

Я покинула кухню, всё ещё не зная, на чью сторону встать.

Возможно, лорду Астелису тоже нужен секретарь? Особенно секретарь-дракон, который мог бы повлиять на остальных драконов. С некромантом мне было бы спокойнее: вряд ли его запах будет сводить меня с ума так же, как запах принца Элоранарра. В то же время даже очень образованный, знакомый с нашей расой человек никогда не поймёт моих мотивов так, как настоящий дракон.

***

До конца дня я в женском виде лежала на диване, разглядывая лепнину на потолке и вспоминая всё, что знала о дворцовой жизни от главы рода дедушки Эштрана, отца, накладывая на это собственные короткие наблюдения и выпотрошенную из памяти слуг информацию. Пыталась положиться на чутьё, но оно молчало, когда я отправлялась на городской праздник, оставив брата вместо себя в родовом замке, и теперь интуиция тоже молчала.

Когда вечерний свет позолотил холодные сероватые стены, я поняла, что мне не нужен этот дворец, не нужна служба – на самом деле я не хочу исполнять приказы вышестоящих, решать чужие проблемы, окунаться в эти непонятные мне разборки. Меня воспитывали стать женой: хозяйкой дома, опорой и защитой мужа (а если потребуется – его разумом и волей), матерью, возможно – будущей императрицей, но никак не помощницей молодого, невоздержанного дракона. И единственная причина, по которой я нахожусь здесь – желание добраться до Неспящих.

От этой мысли холодок пробежал по телу, я села, зябко повела плечами, пытаясь прогнать это пугливое оцепенение, а затем направилась в кабинет.

В моё отсутствие слуги подготовили бумагу, чернила… только перьев не было.

Пришлось снова перестроить тело под мужское и вызвать служанку. От неё я узнала, что императрица Ланабет во дворце, через неё отправила просьбу о встрече: так быстрее, чем искать перо, писать, отправлять самолётик, который кто-нибудь может перехватить.

Через три четверти часа я уже входила в личный кабинет императрицы: большой, с развешенным на стене оружием, с массивными шкафами. Те наполняли своды законов в кожаных с золотым тиснением переплётах, книги по истории, тактике, о драконах и иных расах Эёрана, о магии, отдельно – о Видящих, геральдические книги.

Весьма двусмысленно и вызывающе выглядел занимающий стену трофей – голова крупного чешуйчатого ящера, убитого императрицей на охоте в одном из миров. Любой знаток драконов с первого взгляда по виду чешуи, расцветке, форме челюстей и самому строению черепа понимал, что голова не драконья, но это мимолётное сходство с нашей истинной формой слегка нервировало. Возможно, уступчивость императора связана не только влиянием связи с избранной, но и её крутым нравом.

Посередине кабинета стоял стул, на котором посетители наверняка ощущали себя неловко, а напротив него и двери – массивный стол из чёрного дерева, за которым и восседала императрица Ланабет в рубашке и жилетке, словно мужчина. Её призванное оружие – лук – стояло в стойке возле стола, на самом столе, с краю, лежал чёрный меч с бороздками магических символов на лезвии и магическим кристаллом в рукояти.