— Ничего, Даран, — с тяжёлым вздохом ответила Лаура. — Ты просто озвучил мои мысли…

Капитан вновь поклонился и уселся обратно.

— Ты его задержала? — чуть успокоившись, мрачно поинтересовался он у воительницы.

— Да, как ты и приказал, — Райна утёрла лоб, без спроса налила воды в кружку и осушила её. — Ждёт в допросной. То, что он не пытался вывезти казну сегодня, не значит, что он её не украл.

— Сомневаюсь, — не согласился Лёха. — То золоте стило, что нашли в его комнате — всё не даёт мне покоя. Слишком явный прокол. Этот Аланис — он вообще в работе дотошный?

Райна прыснула в кулак, давясь смехом. На ней скрестилось три недоумённых и совсем невесёлых взгляда.

— Простите, — пытаясь не расхохотаться сказала воительница. — Просто он так смешно выглядит с лицом её сиятельства и девичьим голоском…

— Ага, оборжаться, — подтвердил Лёха. — Так что с Аланисом? Он дотошный?

— Никогда не интересовался, — пожал плечами капитан. — Распорядители подчиняются Пузырю, я их дел особенно не касаюсь.

Лаура лишь развела руками. Ей, любимой дочери графа, готовившейся к замужеству, тоже вряд ли были интересны дела мелкой сошки вроде распорядителя.

— Не возражаете, если я поучаствую в допросе? — спросил Лёха.

— В качестве кого? — прищурился Даран. — Зачем телохранителю её сиятельства присутствовать на допросе?

— Придумать всегда можно, — отмахнулся Лёха. — Да и лицо я себе могу взять любое. А вот техникой допроса, — на всех пяти стадиях, — владею весьма и весьма неплохо. Это существенная часть моей работы, знаешь ли.

— Ты не должен увечить моих людей! — вскочила со стула возмущённая графиня. — Мы не знаем, виновен ли он!

— И в мыслях не было, — поспешил успокоить её Стриж. — Потому и прошу возможности присутствовать. Покалечить — это фу. Калечить можно, только когда выхода нет, а информация нужна срочно. А здесь такое не пройдёт.

Он помассировал горло и попросил вслух:

— Белочка, верни мою внешность пожалуйста.

— Белочка? — снова хохотнула Райна.

— Ага, — подтвердил Стриж. — Она милаха. Только со сволочным чувством юмора.

«Вообще-то оно твоё! — резонно напомнила Белочка. — Я же училась в твоей голове».

И приступила к обратной трансформации. Когда боль утихла, Лёха взял графин и присосался к горлышку, игнорируя как наличие кружек, так и гневные взгляды Дарана и Райны.

— Сушняк жуткий, — пояснил он, ставя на стол опустевшую посудину. — Всю ночь потел какой-то дрянью, сейчас вот возмещаю потерю жидкости.

— Так что там с допросом, — вернул его к теме разговора Даран. — Надеюсь, сумеешь рассказать что-то полезное, как с картой.

— А что с картой? — тут же заинтересовалась Лаура.

— Одержимый показал пару интересных вещей, — нехотя признал Даран.

Райна между тем кликнула служанку и приказала принести ещё воды.

— Так, по допросу, — Лёха прокашлялся.

Горло после трансформаций саднило нещадно — будто он пару часов орал без передыху, надрывая связки.

— Мы не знаем, как этот Аланис переносит боль, — начал объяснять Лёха. — Он может банально оговорить себя, только чтобы его перестали мучить.

— Да, такое бывает, — согласился Даран.

— У нас существует пять стадий допроса. Первая, — Стриж налил воды в кубок и глотнул, — просто беседа. Тихо-мирно разговариваем с человеком, слушаем, вылавливаем расхождения в словах. Но всё спокойно, без давления. Вторая стадия — уже допрос. То есть даём понять, что конкретно от него хотим и опрашиваем по данной теме. Но без угроз и криков. Всё на ровных тонах.

Допив, Лёха вернул кубок на поднос. Слушатели внимательно смотрели, ожидая продолжения.

— Третья стадия, — не стал затягивать паузу «просветитель на добровольных началах», - уже с повышением голоса. Можно накричать, оборвать, перебить, — в общем, давить морально. Четвёртая стадия — уже с воздействиями типа подзатыльника, или оплеухи. И обещаниями, что дальше будет больше. И только когда доходим до пятой — уже применяем силу. И то максимально расчётливо.

— Пытки? — догадалась Лаура, вздрогнув.

— Да, — кивнул Стриж. — Но тут уже нужно уметь.

— А ты умеешь? — прищурился Даран.

— Научен, — не стал отрицать Лёха. — Хоть и не горю желанием применять.

— А если понадобится? — капитан посмотрел ему в глаза.

— Надеюсь, что до этого не дойдёт, — не отводя взгляда, ответил Стриж. — Но если понадобится… То только по приказу её сиятельства.

Лаура вновь вздрогнула. Стрижу стало искренне жаль её, вынужденную взвалить на свои хрупкие плечи тяжкое бремя власти. Не только над землёй и товарами, но и над чужими жизнями.

— Я очень надеюсь, что не понадобится, — глухо сказала юная графиня.

Конечно Лёха не отправился на допрос в своём настоящем облике. Не по чину полуухому бродяге, волею судеб выбившемуся в телохранители её сиятельства, задавать вопросы клановой знати. Даже мелкой. Так что Лёха переоделся в форму местных дознавателей — небольшой графской службы, и изменил лицо.

В качестве примера он взял одного из предков Лауры, портреты которых украшали коридоры в «господской» половине замка. Белочка лишь добавила носу запоминающуюся горбинку, да укоротила бороду — и всё, готов потомок знаменитого предка, какой-нибудь безвестный пятый сын седьмого внука.

В сумку к писчим принадлежностям Стриж сунул золотое стило, найденное в комнате Аланиса. Этому маленькому предмету отводилась своя роль в предстоящем спектакле.

Для допроса отвели приёмную. Вопреки названию, это была не проходная комната перед кабинетом графа, а отдельное помещение, где «дорогие гости» в комфорте ожидали, пока глава клана сможет их принять.

Стриж не удивился наличию рядом потайного помещения с возможностью подглядывать и подслушивать ждущих аудиенции. Хоть Даран, чуть смутившись, пояснил, что это для охраны — мол, в случае чего выскочить и скрутить супостата, — Лёха ни секунды не сомневался, что истинным предназначением комнаты был шпионаж.

Сейчас там расположились Даран и Райна, оставив с Лаурой Мию и второго воина, чьего имени Стриж до сих пор не знал.

Лёха тоже провёл там минут десять, наблюдая за Аланисом.

Странный тип. Какой-то блеклый, невыразительный, с весьма скудной мимикой. Во всяком случае за время наблюдения он не проявил ни единого яркого чувства. Разве что пальцы предательски выбивали дробь по подлокотнику.

Лёха удовлетворённо улыбнулся. Контрастные эмоции выбивают из колеи намного эффективней, чем грубый прессинг, на котором настаивала Райна. Если человека обвинять — он, как правило, замыкается. Даже невиновный. Такова уж природа — сопротивляться давлению, замыкаться, отмалчиваться. В этом случае преступник находится в своей стихии. Он знает что ему делать и как себя вести.