Латники еле успели убрать оружие, чтобы пленник не распорол себе горло, падая обратно в грязь.

— Думаешь, я настолько туп, что поверю в историю о Лауре, так удачно отправившейся почти без охраны на тайные переговоры? — прорычал Гарм, с ненавистью глядя на скорчившегося в грязи Стрижа.

Следующий удар пришёлся по рёбрам. Бил граф умело, подкованным мыском кавалерийского сапога.

Перед глазами Лёхи заплясали цветные пятна, а в голове звучал злой рык демона:

«Нас раскрыли! Ломай кольцо!»

Если бы Стриж был уверен, что следовавший за ним отряд Райны справится — он бы уже так и сделал. Но Змеев было куда больше, чем они рассчитывали…

— Ты будешь умирать долго, сучёнок, — задушевно пообещал граф.

Он пинком перевернул поверженного противника на спину и наступил сапогом на грудь, не позволяя дышать. Лёха сжал пальцы, готовый раздавить кольцо и подать знак тревоги.

— Ты проведёшь вечность в моей темнице, — продолжал Гарм, — рассказывая о том, кто тебя нанял, как ты убил моего сына и кто дал тебе артефакт, позволяющий менять лица.

Пальцы Стрижа, уже готовые сдавить скрытое под кожей кольцо, разжались.

Страх и паника отступили, задавленные холодным рассудком.

Гарм не собирается убивать его прямо сейчас. А это значит, план в силе, пусть и с существенными изменениями. Убийцу, лишившего жизни Феба, граф будет допрашивать лично. И, скорее всего, расскажет будущему покойнику не меньше, чем сообщил бы Лауре.

Да, его будут пытать, но он это переживёт. И дело было не только в уверенности, что вселяли «медицинские таланты» Белочки. Лёху готовили к подобному исходу, как и любого представителя его профессии.

Психику будущих спецназовцев закаляли не меньше, чем тела. И первое, что накрепко вбивали в бедовые головы курсантов — «не паникуй». Паниковать либо рано, либо уже поздно. Вместо этого нужно тратить время на трезвую оценку ситуации.

А ситуация пока что складывалась не особо угрожающая. Его немного побьют, а потом всё же отвезут в тихое место, где он останется если не наедине с графом, то в очень узком кругу. Никто не знает о демоне и его способностях к восстановлению тела, никто не знает о его сущности пустотника. Гарм уверен, что всё дело в неизвестных артефактах или секретных техниках какого-то местного клана.

«Я сейчас сама сломаю это грёбаное кольцо!» — взревела Белочка.

«Доверься мне», - мысленно попросил её Стриж.

«Чтобы ты угробил нас обоих?!» — не унималась демоница.

«Чтобы получить жизнь и силы главы клана Пурпурных Змей», - напомнил Лёха о другой стороне ситуации.

Демон умолк, обдумывая перспективы.

— Вяжите его, — приказал Гарм своей свите.

Стрижу заломали руки за спину и умело обыскали. Воспользовавшись моментом, он сжал кулак, ломая «маячок» с зелёным камнем. Группе прикрытия ушёл сигнал «дело плохо, но вмешиваться рано».

Когда Лёху подняли, он вновь увидел людей Пузыря. Они больше не улыбались. Раскрыв рты, они таращились на происходящее и на их лицах отчётливо проступала паника.

Вряд ли они были настолько тупы, чтобы не понять — предательство их господина раскрыто, раз вместо Лауры ехал какой-то странный мужик с лицом графини.

Понимал это и Гарм. А раз предатель в рядах Кречетов раскрыт — его люди превратились в ненужных свидетелей.

Гарм лениво махнул рукой. По этому сигналу Змеи без особых затей разрядили в предателей арбалеты. В упор. Латники получили болты в лица, прямо под неосмотрительно открытые забрала, а кучер — в грудь. Их тела радостно приняла в себя грязь.

— Заковать его! — приказал граф, равнодушно скользнув взглядом по трупам недавних союзников.

Один из бойцов вынул из седельной сумки знакомые уже Стрижу кандалы и защёлкнул широкие браслеты на его запястьях. Прикосновение ожгло, будто металл раскалили добела, а кожа покрылась волдырями. Терпеть и скрывать было бессмысленно, а потому Лёха от души заорал, выпуская боль и даря Гарму немного радости в жизни. Может он подобреет и скажет что-то полезное, глядя на мучения пленника?

— Хм… — граф, обернувшись на крик, с интересом уставился на ожог от хладного железа. — А это уже интересно…

Пальцы Гарма сомкнулись на руке Стрижа и граф без особого труда поднял его на ноги.

— Чистокровный? — едва слышно выдохнул он и хищно усмехнулся.

Толкнув Лёху на одного из латников, граф приказал:

— Обмотайте кандалы какой-нибудь тряпкой, свяжите как следует и бросьте на пол экипажа. Я поеду с ним. И пересадите туда моего пустотника. Обо всём, что видели сейчас, никому ни слова.

Воины Змеев молча уронили Стрижа в грязь, надёжно зафиксировали и освободили от кандалов, заменив их прочной верёвкой. Кандалы, впрочем, вскоре вернули, нехитро перемотав хладное железо синей тканью, срезанной с плаща одного из покойников.

В голове Лёхи мелькнула неуместная мысль о том, что и в этом мире в ходу синяя изолента.

В карету его закинули, как мешок с картошкой: без нежностей, прямо на пол к грязным сапогам Гарма. А вот графскую пустышку усадили бережно, словно боялись поломать. Оно и понятно — за поломку ходячей батарейки его сиятельство по головке не погладит.

— Трупы оттащите в лес, зверью, — распорядился Гарм. — Снимите с них всё ценное — создайте видимость нападения разбойников. Потом догоните нас по дороге в замок. И прикажи, чтобы меня без крайней нужды не беспокоили.

— Да, ваше сиятельство! — рявкнул рыцарь и закрыл дверцу экипажа, оставив Лёху наедине с графом.

Карета двинулась, но теперь оставалось только ностальгически вспоминать о том, как на колдобинах ушибалась задница, а не голова.

Перед глазами шевельнулись заляпанные грязью сапоги графа. Лёха отвернулся, только чтобы увидеть другую пару грязных сапог, в которые был обут пустышка графа.

Похоже, чужие сапоги да грязный пол кареты — вот и всё, что будет наблюдать Лёха всю дорогу до замка Змеев.

— Кто-то из ваших спелся с Кречетами? — задал странный вопрос Гарм.

Пока Стриж соображал, что это значит и не отбил ли он последние мозги при тряске, как услышал незнакомый голос:

— Не знаю. Я не слышал о других изгнанниках, но может он из далёкого клана.

Извернушись, Лёха увидел пустышку графа, с интересом взирающего на него вполне осмысленным взглядом.

Конец второй книги.

* * *