был едва уловимый, но довольно узнаваемый противно сладковатый запах тухлятины.

Я провел еще немного опытов на Тай и Рейге. Тай взял ее за руку и спросил:

— Ты что? Втюрилась в Рика?

Тут, правда, никакой внутренний полиграф не понадобился, сестра густо покраснела, отвела глаза и буркнула:

— Ты что? Дурак, что ли?

Затем я задал вопрос Рейгу. Правда, руку он пытался вырвать, не поняв, к чему это я вдруг разнежничался.

— Ты же девственник, правда? — спросил я Рейга. — Тот твой рассказ о дочке трактирщика — ты ведь соврал?

Рейг, в отличие от Тай-Тай лгать умел. Он тут же выпучил глаза и абсолютно искренне заверил меня:

— Ты чего, Тео? Да как бы я мог о таком врать?

Несмотря на всю внешнюю правдивость, Рейг безбожно врал. Его организм выдавал его с потрохами, а еще этот запах, который я уже научился улавливать и безошибочно распознавать.

И, учитывая, каким инструментом я обзавёлся, я узнал, что Болтун действительно слышал мою историю впервые. А еще он мне поверил. Ему единственному я рассказал об огромной дыре в небесном щите и об армии, которую готовит Ворлиар, и, как и троицу, попросил никому об этом не рассказывать.

Дальше у меня состоялся разговор с Ольвином. Честно говоря, разговор был довольно тяжелым. Как и говорила Мари, он действительно ненавидел Теневиков, Ворлиара и Неспящих. Особенно Неспящих.

Эти твари заперли снаружи дом, где находилась его мать, младший брат, молодая жена и младенец сын. Неспящие подожгли этот дом.

Сам Ольвин в это время защищал городскую стену, и когда стало ясно, что вся его семья погибла, ему чудом удалось выжить и сбежать из Сол-Меридии.

Хотя он и дал ясно понять, что ради смерти Ворлиара и уничтожения Неспящих готов вывернуться наизнанку, было одно «но». Как выяснилось, в гибели семьи он винит не только Ворлиара и его войско, но и Девангеров. Поэтому Ольвина не слишком-то впечатлила новость о моем происхождении.

Ему в отличие от остальных я не стал говорить, что я Ананд. Мне нужно было убедиться, что он сможет принять меня как последнего из Девангеров, без преимуществ Несокрушимого. Понять, не будут ли создавать проблемы его старые душевные раны. Ольвину я сказал, что остальные не знают, что я Девангер и что об этом лучше не распространяться. Хотя, в общем-то, проверять Ольвина особой нужды не было. Он сам по себе человек малообщительный и не слишком-то о чем-либо рассказывает. Но перестраховаться не мешало.

После того как я поговорил с большей частью команду, я отправил Хагена, Тай и Рейг шпионить за демоноборцами и подслушивать, о чем они болтают между собой.

Говорить с Риком я вообще не стал, решив, что ему лучше теряться в догадках. Ему предстоит узнать обо всем в самой заключительной части проверки, и на то, чтобы принять решение у него будет не больше получаса.

Последним был Лимар, самая неоднозначная и, со слов Мари, самая ненадежная личность в отряде.

Я дождался, когда он будет один, а поблизости никого не окажется и тогда подошел. Я сел рядом с ним на сани, задумчиво уставился вдаль и разговор начинать не спешил. Я дал Лимару возможность самому начать задавать вопросы.

Он довольно долго сверли меня настороженным взглядом, явно ожидая, когда я начну говорить. Но я терпеливо ждал, делая вид, что не замечаю его напряжения и того, что он не перестает безотрывно пялиться.

Наконец, Лимар не выдержал и задал вопрос, который попытался задать с небрежностью в тоне, правда, напряжение ему скрыть не удалось:

— И о чем ты со всеми шушукаешься уже второй день?

— А ты как думаешь? — хищно улыбнувшись, повернулся я, изучая его реакцию.

Лимар враждебно уставился и нахмурил брови.

— Ты адамантиец, — утвердительно сказал он и добавил: — наверняка пытаешь договориться с остальными, чтобы тебя не выдали.

— Возможно, — буднично протянул я, а затем спросил: — А ты что думаешь об этом?

— О чем именно? О том, что ты адамант? Да, в общем-то, ничего. Мне плевать, кто ты такой. Если тебя интересует, выдам ли я тебя?… — он недоговорил, пожал плечами и добавил: — Ну, если я скажу, что выдам, ты ведь меня сразу убьёшь, а если скажу, что нет, ты не поверишь.

— Верно, — кивнул я. — Потому тебе придется убедить меня, что я могу тебе доверять.

Лимар нехорошо усмехнулся, затем вздохнул, на какое-то время задумался, а после сказал:

— У меня тоже есть секрет. Если ты будешь знать мой секрет, это может гарантировать то, что я не выдам тебя.

— Может быть, — согласился я, — но это зависит от того, насколько равноценен твой секрет моему. Так что, давай выкладывай.

— Из какого ты рода? — спросил Лимар вместо ответа.

Ему я не собирался рассказывать о своем императорском происхождении. Именно Лимару я собирался скормить легенду, что я адамантиец из далеких южных земель и прибыл в империю, чтобы спасти мир от нашествия демонов и Неспящих, которых в Виреборне теперь непозволительно много.

Но ответы Лимара заставили меня пересмотреть эту идею. Я чувствовал, что то, что он собирается сказать, может кардинально все поменять.

— Сначала ты расскажешь свой секрет, а после я буду отвечать на твои вопросы, — категорично отчеканил я.

Лимар тяжело вздохнул, оглянулся, явно проверяя, нет ли кого-нибудь поблизости, а затем, понизив голос, сказал:

— Я не тот, за кого себя выдаю. Мое имя Энмар Гуриас. Моя мать — графиня Джонерин Гуриас была наложницей Аэронеса Девангера.

— Ты его сын? — сказать, что я был удивлен, так это ничего сказать, но внешне я оставался холоден и спокоен. Нужно дослушать историю Лимара до конца. Вполне вероятно, что он попросту пытается пустить пыль в глаза и выдать себя за своего.

Лимар осторожно кивнул, а я взял его за руку. От этого жеста он вздрогнул, в непонимании поморщился, попытался выдернуть ладонь, но я сжал сильнее.

— Продолжай, — спокойно велел я, будто бы не замечая его трепыханий.

Лимар какое-то время мешкал, его пульс начал выравниваться и, наконец, успокоившись и смирившись, он продолжил:

— Когда произошло восстание Теней, мне было шесть лет. Нам с матерью повезло, в те дни мы гостили на Флорентийских островах в летнем поместье рода Гуриас у деда с бабушкой. Как только стало известно, что произошел переворот, дед в тот же день отправил нас к своей сестре. Она жена принца Ифрарии. Чтобы скрыть все следы, тетка устроила брак матери с герцогом Дорнесом. Меня же представили местной аристократии, как младшего брата матери, которого на всякий случай вывезли из Виреборна из-за государственного переворота.

Лимар не лгал. И все же вопросы у меня имелись, довольно много вопросов.

— Зачем