Эффективная «постановка агентурной работы», помимо немалых личных талантов, без сомнения, требовала также специальной подготовки розыскных кадров. Сохранившиеся архивные документы, раскрывающие систему профессиональной подготовки жандармских офицеров, относятся только к началу XX века, хотя она, как об этом свидетельствуют мемуары известных деятелей политического розыска, начала складываться ранее.

До середины 1890-х годов зачислению в ОКЖ предшествовали «предварительные испытания», на которые в Штаб корпуса вызывались офицеры, получившие благоприятные аттестации. Эти «испытания» перед комиссией офицеров («старших адъютантов») Штаба ОКЖ включали собеседование, при котором основное внимание обращалось на общее развитие, способности, знакомство с иностранными языками, а также письменную работу на заданную историко-правовую тему[8].

Новые правила вступления офицеров в ОКЖ были утверждены министром 26 августа 1894 года и 4 апреля 1897 года. Для кандидатов на поступление в ОКЖ была разработана специальная программа подготовки к «предварительным испытаниям» и составлены перечни рекомендованной литературы.

Успешно прошедшие эти «испытания» соискатели жандармских должностей через несколько месяцев прикомандировывались к Штабу корпуса жандармов и под руководством опытных офицеров проходили «курс первоначального обучения» по произвольной программе и в произвольной форме.

С 1896 года некоторые из них направлялись на стажировку в Московское охранное отделение, считавшееся образцовым в деле постановки политического розыска в империи, что впоследствии способствовало выдвижению его заведующего С. В. Зубатова на пост начальника Особого отдела Департамента полиции[9].

Однако невысокий, в целом, уровень профессионально-оперативной подготовки жандармских офицеров вынуждал министра внутренних дел и его подчиненных настойчиво искать пути повышения ее качества.

Для этого с середины 1890-х годов при Штабе ОКЖ стали открываться краткосрочные курсы для подготовки к жандармской службе, включая и краткое ознакомление с техникой политического розыска. На курсы прибывали от 30 до 70 офицеров. Продолжительность занятий в разные годы варьировалась от 3 до 6 месяцев, а максимальный объем учебной программы составлял 100 часов. Занятия на курсах открывались один или два раза в год: решение об этом принимал, исходя из наличия свободных вакансий, лично командир Корпуса жандармов.

После завершения циклов занятий преподаватели курса письменно докладывали об этом начальнику штаба Корпуса, который назначал дату итогового «испытания» (экзамена), призванного определить пригодность офицеров к жандармской и розыскной службе. Председателем экзаменационной комиссии полагалось быть начальнику Штаба ОКЖ, однако среди экзаменаторов были также и представители Департамента полиции, которые непосредственно знакомились с офицерами, наиболее подготовленные из которых получали назначения в подчиненные ДП в оперативно-розыскном отношении охранные отделения.

От экзаменуемого требовалась точность ответов. Инструкция о проведении экзаменов специально оговаривала, что «каждый преподаватель должен указывать на ошибки отвечающего по своему предмету, чтобы бойкие, но неправильные ответы не производили ненадлежащего впечатления».

Ответы экзаменуемых оценивались по 12-балльной системе, причем ответ, оцененный ниже 6 баллов, считался неудовлетворительным. Провалившиеся экзаменуемые могли возвращаться к местам предыдущей службы, но допускалась и возможность переэкзаменовки.

По итогам выпускных экзаменов слушателям предоставлялось право «выбора вакансий». Новобранцы ОКЖ обычно замещали должности адъютантов ГЖУ, в которых пребывали до двух лет, на протяжении которых эмпирически — в зависимости от степени и уровня подготовки самого «наставника» — постигали технику «политического розыска».

О серьезности отношения к организации функционирования этих курсов свидетельствует тот факт, что программа обучения и преподавательский состав на курсах утверждались товарищем (заместителем) министра внутренних дел, заведующим полицией. Однако, по отзывам выпускников, обучение на курсах далеко не в полной мере удовлетворяло их запросы.

Прошедший курсы в 1898 году П. П. Заварзин свидетельствовал, что в первую половину дня в Штабе корпуса для офицеров читались лекции, а вторая половина дня отдавалась самоподготовке: изучению уголовного права, судебных уставов, различных положений ОКЖ (исключение составляли практические занятия).

Однако П. П. Заварзин, как и окончивший курсы в 1901 году А. П. Мартынов, отмечал, что лекторы практически не давали слушателям самых важных знаний — по «технике» оперативного розыска.

А. И. Спиридович, окончивший жандармские курсы в самом конце XIX века, в «Записках жандарма» отмечал, что в годы его учебы не хватало информации о революционном движении, террористических организациях, идеологии и тактике деятельности нелегальных противоправительственных организаций, оценивавшихся как «противники монархии».

Порой и сами преподаватели были недовольны ограниченностью учебного времени, так как приходилось преподносить предмет в «сжатой форме», офицеры же «выходили со слабой теоретической подготовкой».

Через несколько лет, исходя из реалий борьбы «с внутренним врагом» империи, ситуация начинает меняться. Так, в декабре 1901 года Департаментом полиции было проведено специальное совещание по вопросам повышения эффективности «борьбы с крамолой». Инициаторами изменений выступили ставшие «асами» розыска бывшие секретные сотрудники политической полиции П. И. Рачковский и С. В. Зубатов. Отметим при этом, что оба названных чина отнюдь не чурались использования приемов провокации в своей деятельности.

В пространной записке от 27 мая 1902 года «Об условиях деятельности политической полиции», адресованной новому директору Департамента полиции А. А. Лопухину, чиновник особых поручений П. И. Рачковский небезосновательно подчеркивал, что среди жандармских офицеров: «слишком мало лиц, которые по своим способностям, развитию и наклонностям вполне отвечали бы тем важным, ответственным обязанностям, которые на них возложены… офицеры, входя в состав Корпуса, не получают необходимой специальной подготовки по тем предметам, которые имеют войти в сферу их ведения… многие офицеры не имеют надлежащего представления ни о прошлом оппозиционных движений, ни о формах и приемах, в которых оно проявляется в настоящее время… При таких обстоятельствах даже офицеры с хорошими задатками теряются в провинциальной обстановке, застывают в первоначальной стадии своего развития и превращаются в самых заурядных жандармов»[10].