– А так. Был пожар, типография и редакция сгорели.

– Может, кто-то из ваших сотрудников помнит?

– Нет. Никто и ничего, – даже не дослушав вопрос до конца, отрубил редактор.

Становилось ясно: в редакции расследователю ничего не светит – но непонятно было почему. Возможно, вокруг того давнего дела сложилась омерта, в духе сицилийской мафии – заговор молчания? А может, коллега не хочет помогать из вредности или зависти?

Артем попрощался и обескураженно вышел на улицу. Ну, подшивку местной газеты раздобыть можно – в библиотеке наверняка есть. Но он-то уповал не на печатное слово, а на профессиональное содействие, журналистскую солидарность!

Он задал в телефонном навигаторе районную библиотеку. Ответ ему программа выдала бесперебойно – надо вернуться в район гостиницы и главной площади. Молодой человек побрел в указанном направлении, но тут его окликнули. Артем обернулся. К нему подбежала немолодая женщина – он видел ее среди тех, что сидели в редакционной комнате.

Одетая во все черное, с черными с проседью волосами и угольно-черными глазами, женщина походила на уроженку Кавказа. Но изъяснялась по-русски очень чисто, без малейшего акцента. И южная внешность, и грамотная, правильная речь легко объяснялись: в советские времена Юг был тем плавильным котлом, где варились и спекались десятки национальностей: русские, украинцы, армяне, татары, осетины, караимы… Межнациональные браки случались часто, в язык легко вплавлялись чужие слова, во внешность – характерные черты соседей…

– Постойте! – выкрикнула женщина, адресуясь к Артему. – Мне надо с вами поговорить! Только давайте отойдем!

Они довольно быстро – причем женщина пару раз нервно оглядывалась – завернули за угол четырехэтажки, где помещалась редакция. Потом пересекли двор, беспорядочно усаженный тополями. Песочница; горка; мусорные контейнеры; сохнет белье. Миновали еще одну четырехэтажную «хрущобу». Тут женщина еще раз обернулась, ничего предосудительного не выявила и предложила Теме присесть на лавочку на детской площадке. Людей вокруг не видать – дети в школе или детском саду; время алкоголиков, что любят гужеваться по дворам с бутылкой, еще не наступило. А может, у них в городе Казацке имелись иные нычки.

– Вам кто заказал про убийство писать? – слегка задыхаясь, то ли от быстрой ходьбы, то ли от тревоги, вопросила дама.

– Никто не заказывал. Я сам на тему вышел. – Разумеется, не собирался Артем откровенничать со случайной знакомой, почему интересуется давним преступлением.

– Зачем оно вам сдалось?

– Интересно ведь.

– Вы человек молодой и еще не понимаете, с чем связались.

– А что такое?

– Очень серьезные люди в тех убийствах завязаны. Очень.

– А вы откуда знаете?

– Я здесь, в Казацке, с самого рождения живу. И много чего здесь видела.

– Тогда расскажите мне, в чем дело! А я уж дальше сам определюсь, опасно, не опасно. Надо ли писать или, наоборот, ноги поскорей отсюда уносить.

– Вам такая фамилия – Егор Голышин – ни о чем не говорит?

– Первый раз слышу.

– Вот именно! А ведь он сейчас в краевом центре, первый замгубернатора и его, как говорят, правая рука. А путь свой наверх он отсюда, из Казацка, начинал.

– Кем же он здесь был?

– Бандитом, – просто и односложно ответила женщина.

– Разве это должность? – усмехнулся Артем.

– В наше время – да.

– А при чем тут убийство гражданина Михаила Подгребцова и его жены?

– При том, если коротко говорить, что тогда, в девяностых и начале нулевых, они весь этот город пополам делили, Подгребцов покойный и Голышин Егор, ныне процветающий. Голышин в основном здесь шустрил, а Подгребцов мечтал на большую орбиту выйти, на краевую или даже московскую. И вроде получалось. Были у него какие-то интересы и в вашей Златоглавой, часто он туда ездил. Так вот, первоначально, в девяностые, эти два жлоба о разделе сфер влияния в городе между собой договаривались, а в начале нулевых стали вздорить. Принялись друг дружке палки в колеса вставлять. Я не знаю, отчего, как говорится, Иван Иваныч поссорился с Иваном Никифоровичем. Наверное, из-за денег, как обычно в нынешние времена. Но вражда все росла и усиливалась – до тех пор, пока тогда, в две тысячи третьем, Подгребцова не убили (и его жену в придачу). Все в городе знали и говорили шепотом: это Голышин нанял киллеров. А следствие с прокуратурой, как водится, нашло и посадило исполнителей, шестерок. И заказчик вышел сухим из воды.

– А имущество покойного? Его фирмы? Дом Подгребцова? Они кому отошли?

– Я точно не знаю. По личному имуществу сводный брат все унаследовал, Свиргун его фамилия. А фирмы все Голышин себе оттяпал.

– А вот дочка у Подгребцовых была, – включил дурака расследователь. – Настя, кажется. С ней-то что стало?

– Тоже не ведаю. Говорят, дальние родственники забрали. А может, в детский дом отправили.

– А вас как зовут? – Артем достал из кофра с фотоаппаратами блокнот и ручку.

– Нет! – панически воскликнула собеседница. – Ни в коем случае! Я вам ничего не говорила! И на меня, пожалуйста, не ссылайтесь!

Она вскочила с лавочки.

– Да я не для статьи, – вяло оправдался молодой человек. – Просто чтоб знать, как вас называть.

– Нет! Мне ничего не надо! И – до свиданья! Зря я, наверное, к вам вылезла! Вечно меня мой язык длинный уводит!

И она круто повернулась и быстро пошла, почти побежала, к выходу со двора.

* * *

Сначала, когда он брался за дело, Артем прекраснодушно полагал, что сможет обойтись без консультаций со стороны будущей тещи. Типа, сам все выяснит на месте. Но на месте получалось не так просто. И он понял, что без вопросов к тете Ире не обойтись.

Когда они знакомились, обменялись номерами мобильников, электронными адресами и никами «скайпов» – хоть и в селе проживали Ирина Максимовна, Настя и Юля, но с Интернетом и телефонной связью там было все в порядке. (Да, с канализацией, газоснабжением и паровым отоплением в станице Красивой обстояло не очень, а Всемирная паутина действовала бесперебойно.) В Казацке в гостинице вай-фай тоже имелся.

Время обеденное, Баскакова-старшая должна прийти домой. Артем решил не искать в Казацке кафе-столовую-ресторан – неизвестно, чем тут накормят, да и времени жалко, пока обслужат. Он зашел в продуктовый, купил себе нарезку колбасы и хлеба, а также чая в пакетиках (электрочайник в номере имелся).

В гостинице спокойненько заварил себе чаю, сделал четыре гигантских бутерброда – и вызвал по скайпу свою пока не состоявшуюся тещу.

– Привет, Тема! – радушно поприветствовала его Ира. – Ты что звонишь? Откуда?

– Я в Казацке.

Лицо женщины похолодело, помертвело, однако она ничего не ответила, и молодой человек волей-неволей продолжал: