На следующее утро крестоносцы двинулись по дороге к Софии. Когда они уходили из города, несколько немцев, которые повздорили с одним горожанином накануне, подожгли без разбору несколько стоявших на реке мельниц. Услышав об этом, Никита послал войска, чтобы атаковать арьергард и взять пленников, которых он мог бы оставить у себя в качестве заложников. Петр трусил на своем муле примерно в миле впереди и ничего не знал о происходящем, пока некий человек по имени Ламбер не прибежал из задних рядов, чтобы рассказать ему об этом. Петр поспешил назад расспросить Никиту и договориться о выкупе за пленников. Но пока они совещались, по войску разошлись слухи о стычке и предательстве. Тогда несколько горячих голов развернулись и напали на городские укрепления. Гарнизон отогнал их и контратаковал; затем, пока Петр, который пошел образумить сподвижников, пытался снова связаться с Никитой, другая группа из их числа решила возобновить атаку. Поэтому Никита обрушился на крестоносцев всеми своими силами и полностью разгромил и рассеял их. Многих перебили, многих взяли в плен, мужчин, женщин и детей, и они провели остаток жизни в неволе в этих местах. Среди прочего Петр потерял и свои сундуки с деньгами. Сам Петр вместе с Рено из Бруа, Готье из Бретея и еще примерно пятью сотнями человек бежали в горы, думая, что только им и удалось уцелеть. Но на следующее утро их догнало еще семь тысяч соратников, и они продолжили путь. Они задержались в заброшенном городе Бела-Паланка, чтобы собрать урожай, так как у них не осталось еды. Там к ним присоединились другие отставшие. Когда они продолжили поход, оказалось, что войско уменьшилось примерно на четверть[41].

До Софии они добрались 12 июля. Там встретили посланников и сопровождение из Константинополя, которое получило приказ полностью обеспечить их продовольствием и позаботиться о том, чтобы они нигде не задерживались дольше, чем на три дня. Оттуда их путешествие продолжалось гладко. Местные жители приветливо встречали их. В Филиппополе греков так глубоко тронули рассказы об их страданиях, что они добровольно дали им денег, лошадей и мулов. Через два дня у Адрианополя Петра встретило еще несколько посланников с благосклонным сообщением от императора. Было решено простить Петровым соратникам их преступления, ибо они и без того уже достаточно наказаны. Петр прослезился от радости от такого милосердия, которое выказал к нему столь великий властелин.

Император продолжил проявлять сочувственный интерес к крестоносцам, когда они прибыли в Константинополь 1 августа. Ему было любопытно посмотреть на их предводителя, и Петра вызвали на аудиенцию ко двору, где ему помогли деньгами и советами. На опытный взгляд Алексея, полчище оказалось не впечатляющее. Он опасался, что если армия вой дет в Азию, тюрки без труда разгромят ее. Однако ее необузданное поведение заставило Алексея как можно быстрее выдворить ее за пределы Константинополя и окрестностей. Пришельцы совершали бессчетное количество краж. Они врывались во дворцы и виллы в предместьях и даже сдирали свинец с церковных крыш. Хотя в саму столицу они входили под строгим присмотром и желающих посмотреть достопримечательности пускали за ворота лишь небольшими партиями, взять под надзор всю округу было невозможно.

Готье Неимущий со своими людьми уже находился в Константинополе, и примерно в то же время туда прибыло несколько групп итальянских паломников. Они присоединились к походу Петра, и 6 августа всех их переправили через Босфор. С азиатского побережья они вскоре неуправляемой толпой двинулись вперед, грабя дома и церкви, вдоль берега Мраморного моря до Никомедии, которая стояла опустевшей со времени ее разорения тюрками за пятнадцать лет до того. Там произошла ссора между немцами и итальянцами, с одной стороны, и французами — с другой. Первые не захотели подчиняться Петру и выбрали себе главарем итальянского сеньора по имени Рено. В Никомедии обе части войска повернули на запад и дошли по южному побережью до укрепленного лагеря, который греки называли Киботос, а крестоносцы — Циветот, Алексей приготовил его для собственных английских наемников неподалеку от Еленополя. Это было удобное место для стоянки, так как находилось в плодородном районе и по морю из Константинополя можно туда легко было прислать дополнительные припасы.

Алексей уговаривал Петра подождать подхода основных крестоносных армий, прежде чем нападать на иноверцев, и Петр послушался его совета. Однако авторитет Петра пошел на убыль. Германцы и итальянцы под предводительством Рено, да и его же соотечественники французы, которые, как видно, больше слушались Жоффруа Бюреля, вместо того чтобы спокойно восстановить силы, принялись состязаться друг с другом в том, кто сильнее разорит окрестности. Сначала они разграбили ближайшие районы, а затем стали понемногу забираться на территорию, занимаемую тюрками, совершая набеги на деревни, принадлежавшие христианам-грекам. В середине сентября несколько тысяч французов отважились дойти до самых ворот Никеи, столицы сельджукского султана Кылыч-Арслана ибн Сулеймана. Они разграбили селения в предместьях, угнали все стада, которые нашли, и с варварской жестокостью перерезали и растерзали местных жителей-христиан. По слухам, они жарили младенцев на вертелах. Из города выслали отряд тюрок, но те отбросили его в ходе яростной битвы. Затем они вернулись в Циветот, где продали свою добычу товарищам и греческим морякам, стоявшим поблизости от лагеря.

Этот прибыльный набег французов вызвал зависть у германцев. В конце сентября Рено отправился грабить вместе с шестью тысячами германцев, включая священников и даже епископов. Они прошли дальше Никеи, разоряя страну, но проявили больше милосердия, чем французы, и щадили христиан, пока не дошли до крепости под названием Ксеригордон. Им удалось захватить ее, и тогда, найдя в крепости превосходные запасы всяческой провизии, они решили сделать ее своей базой, откуда они могли бы совершать набеги на окрестные районы. Прознав об этой дерзкой выходке крестоносцев, султан послал отвоевать крепость своего военачальника с большим войском. Ксеригордон стоял на холме, а воду в нем брали из колодца у самой стены и источника в долине ниже замка. Армия тюрок прибыла на место в День святого Михаила, 29 сентября, разгромила сидевший в засаде отряд Рено и, овладев источником и колодцем, окружила находившихся в крепости германцев плотным кольцом. Вскоре осажденных стала мучить жажда. Они пытались добывать влагу из почвы, пускали кровь лошадям и ослам, чтобы ее пить, даже пили мочу друг друга. Священники напрасно пытались утешить и воодушевить их. После восьми дней агонии Рено решил сдаться. Он открыл ворота врагу, который обещал ему пощаду в том случае, если он отречется от христианства. Всех, кто остался верен Христу, убили. Рено и других, кто отрекся вместе с ним, взяли в плен и отправили в Антиохию и Халеб и в далекий Хорасан.

Территории, прилегающие к Константинополю и Никее во времена Первого крестового похода