— Хорошо, но если он не похищал их и не доставлял в Россию, то где он тогда их взял?

Судя по тону, Дима пытался насмехаться над ней. Ему казалось, что на этот вопрос нет ответа и вот теперь-то он поставит Анну в тупик. Мог бы догадаться, что ради этого вопроса она и позвала их сюда.

— Купил, — невозмутимо ответила Анна.

Тут уже оба были застигнуты врасплох. Дима присматривался к ней так, будто и правда подозревал серьезное расстройство рассудка. Леон, скорее всего, пытался просчитать, как такое возможно — он как раз в ней не сомневался.

Анна не собиралась ждать, пока они сделают правильные выводы, она дала подсказку сама:

— Вы знаете, что такое даркнет?

— Кое-что слышал, — подтвердил Леон.

— Не интересуюсь, — отмахнулся Дима. — Не меняй тему! Как можно купить человека? Это тебе что, типичный товар в интернет-магазине?

— Смотря в каком интернет-магазине искать. А даркнетом тебе все-таки придется поинтересоваться, если ты хочешь и дальше участвовать в расследовании. Я на девяносто девять процентов уверена, что именно там Скульптор нашел своих жертв.

Она догадывалась, что для Леона тема будет не совсем новой. Сложно упустить даркнет, когда охотишься за преступниками! Но вряд ли он так уж серьезно разбирался в теме. Те, кого он ловил, когда был полицейским, до такого уровня не доходили. Дима же и вовсе оказался на новой для себя территории, поэтому пояснения ей пришлось давать им обоим.

— Ладно, начнем с основ. То, что вы знаете и о чем думаете, когда слышите слово «интернет», — это так называемый поверхностный интернет. То, что находят поисковики. То, что открыто всем, мониторится круглые сутки, соответствует законам — по крайней мере, старается соответствовать. Но это вовсе не весь интернет. Если представить интернет в виде океана, то понятный и простой поверхностный интернет будет верхушкой айсберга — и не больше.

— Ты утрируешь! — возмутился Дима.

— Ничего она не утрирует, — покачал головой Леон. — Это даже я знаю. Легальные сайты в меньшинстве.

— Вот именно. Сам океан, в котором болтается этот айсберг, — это глубокий интернет. Дипнет, так тоже называют. Это не обязательно преступные сайты. Но это сайты, доступ к которым получает не каждый. Их не видят поисковые машины, их куда сложнее контролировать. Чаще всего попасть на такие сайты можно, только зная все пароли и явки.

— Ты хочешь сказать, что большей частью интернета управляют преступники?

— Не обязательно преступники, — возразила Анна. — Не весь глубокий интернет подчинен им, далеко не весь. Это среда обитания, где множатся сторонники теории заговора, конца света, анонимусы — борцы со всем на свете…

— Чудики в масках Гая Фокса? — усмехнулся Леон.

— И они в том числе. Между прочим, не все они безобидны. Но они не обязательно преступники. Глубокий интернет очень любят сторонники борьбы с системой. Сами себя они ощущают героями, а герои, как учат нас голливудские фильмы, всегда прячутся в тени. По факту же, они не большие герои, чем их кумир. Ты знал, что Гай Фокс не рвался на роль убийцы короля? Ему просто выпал жребий — поджечь порох. Но его поймали, и на допросе он сознался, сдав всех, с кем был в сговоре. Позже его приговорили к долгой и мучительной смерти, и систему он обманул лишь тем, что сумел убить себя быстро. Но в маске, созданной по его образу и подобию, видят уже не реального человека, а несокрушимого героя. Вот типичная публика глубокого интернета: буйная, но в большинстве случаев безобидная. Нас же интересует самый глубокий уровень — если возвращаться к нашей метафоре, то это будет дно мирового океана. Это даркнет.

Теперь уже и Дима притих, слушая ее. Для Леона ее слова не были таким же открытием, но ему было интересно. А вот Анне это казалось вполне предсказуемым явлением. Люди привыкли покупать и продавать в интернете, находить все, что им угодно. Если сегодня можно за пять минут заказать доставку горстки песка с другой стороны земного шара, каковы были шансы, что преступники останутся в стороне от тех же инструментов? Что, обыватели вовсю переходили бы на виртуальные технологии, а магнаты теневого мира довольствовались бы контрабандой в деревянных ящиках?

Даркнет стал предложением, которое рождает спрос. Это действительно было дно — а на дне океана можно найти все, что угодно. Торговля людьми, наркотиками, оружием, государственными секретами — все продается! В даркнете хранились самые темные тайны и заключались самые чудовищные сделки. Собственно, и криптовалюты, которыми весь мир увлекся пару лет назад, выползли из темной реальности даркнета.

— И что, любой человек может зайти туда и вот так просто купить… кого-то? — опомнился Дима. — Другого живого человека?

— Не любой, конечно. Ты бы, например, не зашел.

— Это точно!

— Не от внутреннего благородства, хотя этот момент, конечно, никто не отрицает, усмехнулась Анна. — Ты бы не сумел. Не любой желающий может сунуться в даркнет. Это не тот вариант, где можно набрать адрес в поисковой строке — и все, ты на рынке рабов. Чтобы попасть в даркнет, нужно и аппаратное, и техническое обеспечение, оно доступно не каждому. Так что первый настоящий вывод, который мы можем сделать о Скульпторе: у него все это есть. Есть доступ в даркнет, знание о том, что можно сделать в этой сети, и деньги на покупку тридцати семи человек.

— Вот именно — тридцати семи, — напомнил Леон. — Я не верю, что можно купить столько людей!

— Зря не веришь. Скажу тебе больше: именно тех людей, которых мы нашли в парке, было проще купить, чем любых других.

— Это еще почему?

— Потому что Скульптор не был первым, кто их купил.

Когда знаешь о даркнете и его правилах много лет, невольно учишься отстраняться от присущего ему цинизма. Анна не смогла бы заниматься расследованиями, если бы не усвоила это. Однако для ее собеседников все было иначе, и она пыталась подобрать правильные слова, но правильных слов тут просто не было.

В итоге она сдалась, решив, что такую правду нельзя сгладить, лучше просто сказать — и забыть.

— В даркнете действуют те же правила, что и на рынке. Чем новее товар, тем он дороже, и наоборот. Все, кого мы нашли в парке, были уже «подержанным товаром».

Как она и ожидала, Дима тут же вспылил:

— Не забывай, что говоришь о людях!

— Не ори, — поморщился Леон. — И не цепляйся к ней.

— Но как она говорит!..

— А как еще это можно сказать? Я, например, понимаю, о чем она. И Светлану Шевчук, и всех остальных, скорее всего, похитили с определенной целью. Мужчин — для труда, ты видел, в каком они состоянии. Женщин… про ту, что рожала больше пятнадцати раз, ты тоже помнишь. Между моментами их исчезновения и смерти прошло несколько лет. Убийца не стал бы держать их рядом с собой так долго.

Теперь уже даже Дима не мог спорить. Он просто обхватил голову руками, он больше не смотрел на своих собеседников. Ему, врачу, было даже сложнее смириться с этой гранью реальности, чем людям, вообще не связанным с криминалом.