та неторопливо шла к покоям королевы. Шаг, ещё шаг, другой, третий — их звук совсем не отражался от стен, вдоль которых на равном расстоянии друг от друга стояли стражники. Девушка изредка косилась на строгие, даже мрачные лица, и их застывшие выражения казались ей такими же неживыми и пресными, как у богинь слева. Не смирившись душой, но смирившись телом, принцесса подошла к двери, которую тотчас распахнули. Она хотела улыбнуться стражникам, но быстро отказалась от этого — перед ней стояли два высоких незнакомца с угрюмыми, недружелюбными глазами. Королева сменила всех, кто ранее охранял её жизнь…

Не успела Марианна ступить в покои, как голос матери вылетел из балкона и обдал порцией неприязни:

— Я думала у тебя хватит совести явиться сразу, а не под вечер. Но нет, я как всегда ошибалась.

— Мне поздно сообщили, что ты меня… — заговорила девушка, выходя к королеве, но та грубо её перебила.

— Вздор! Ты знала об этом ещё утром!

— Откуда ты…

— Герман не мог не сообщить тебе!

— Ты следишь за мной?!

— Сядь! — рявкнула Анна и ткнула трубкой на кресло.

Одеревеневшими ногами принцесса сделала несколько мучительных шагов и села на край, не в силах расслабиться.

— Расскажи, чем ты занимаешься всё это время?

— Какое время?

— Хотя бы то, что мы с тобой не виделись.

— Да разным…

— Ты была у парикхмахерши?

— Что? Нет! — Марианна испуганно схватилась за кончик хвоста некогда очень длинных волос — она совсем забыла надеть капюшон.

— Видимо, руки у неё кривые. Кто она? Как её зовут?

— Я сама, — нехотя призналась дочь и потупилась.

— Прекрасно! Просто прекрасно! А что ещё ты сама сделала?

Королева не выдержала собственного гнева, поднялась и подошла к перилам.

— Да так…

— Видимо, твои приключения очень насыщены, что ты не можешь вспомнить.

— Говори, как есть, — выдохнула принцесса, чувствуя, что задыхается от разговора. — К чему тянуть?

— О чём ты? — Анна повернулась, и на её лице застыла удивленная маска, но глаза, живые и холодные глаза не врали — она хорошо вела свою партию.

— Матушка, я знаю, я не лучшая дочь, — попробовала действовать лаской Марианна. Если получалось у Германа, может, выйдет и у неё? — Но я никогда ничего не хотела плохого…

— Продолжай.

— Мне всего лишь многое интересно, и иногда эта любознательность заводит меня немного не туда… — Девушка подошла к матери, не спускавшей с неё глаз.

— Не туда?! — выкрикнула королева. — Да как ты посмела?!

Женщина наотмашь ударила дочь по лицу, и та едва не упала. Марианна с ужасом смотрела на Анну, словно видела её впервые, и никак не могла поверить, что нежная рука может быть такой жесткой. Щека сильно горела, горло сдавил ком, но она не могла позволить себе заплакать и продолжала безмолвно взирать на чистую ярость.

— Орден кишит шпионами, мы выставляем стражу и что же?! Кого мы видим крадущимся в ночной тьме?! Принцессу! Наследницу престола! Ты так любопытна, что готова быть опозоренной перед своими же слугами! Слава морским богиням, Виктор всё уладил!

— Я…

Королева вскинула руку не для удара, а чтобы замолчала дочь, но девушка интуитивно попятилась. Анна прищурилась, и этот полный презрения взгляд стал для Марианны хуже пощёчины.

— Ты пробралась ночью, одна, в орден, к Виктору! Он взрослый, холостой мужчина, красивый мужчина! Знаешь, сколько женщин мечтают войти к нему в покои?!

— Между нами ничего нет! — быстро отчеканила принцесса.

— Этого я не знаю! Никто не видел, что происходит в его кабинете — самом удаленном месте во дворце! Одним своим поступком ты умудрилась натворить столько дел, что не под силу совершить самому неудачливому, самому глупому и никчемному человеку!

— И что теперь?! — вскипела девушка, доведенная до отчаяния. — Запрешь меня?! Выдашь замуж за Виктора?! А ты тогда с кем останешься?!

Вторая пощечина сверкнула, словно молния. Марианна взвизгнула от неожиданности, не от боли, и бросилась вон.

— Я не договорила! — выкрикнула королева. — Стража! Задержите её!

Два незнакомца наступали на крошечную принцессу железными горами.

— Ты можешь заставить меня слушать силой! — закричала девушка сквозь слёзы, и её голос зазвенел порванными струнами. — Но ты никогда, знай, никогда не согнёшь мою волю! Я всегда буду делать то, что считаю нужным! Потому что я такая, какая есть, и никогда не буду той, кем меня хочешь видеть ты!

Анна замерла в проходе. Позади шумели океан и море листвы, а впереди лились реки слёз её дочери.

— Уходи, — неожиданно глухим и очень уставшим голосом произнесла мать. Её статная осанка поникла, лицо потемнело, и вся она превратилась в постаревшую измученную женщину.

Но Марианна не видела всего этого. Перед ней по-прежнему стояла злая королева, которую следовало называть матушкой…

Принцесса вошла в свои покои нетвёрдой походкой и направилась на балкон. Там, в темной синеве горизонта угадывалась полоса океана, откуда холодные ветра прилетали из неведомых земель, чтобы осушить слёзы всех несчастных и унести с собой любое горе. Девушка больше не плакала, но сердце всё ещё тяжело бухало в грудной клетке, разгоняя отравленную кровь.

— Детка…

— Я тебя не заметила, нянюшка, — безжизненно ответила Марианна.

— Опять что-то стряслось?

— Всё… — устало выдохнула та.

— Всё?

— У меня больше нет матери…

— Фу ты! Глупости какие! Поругались, помиритесь ещё!

— Я с ней больше никогда не помирюсь. Я её ненавижу.

— Детка моя, не надо так говорить. — Старушка подошла ближе и погладила принцессу по спине.

— Вот ты, — продолжила та бесцветным тоном, — совершенно чужой мне человек, но любишь меня так, словно это ты моя мама, а не она.

Агата потупилась, и её взгляд стал отсутствующим. Вскоре она очнулась, растянула свою прежнюю ласковую улыбку и, продолжая гладить воспитанницу по спине, сказала:

— На надо обижаться на свою матушку. Ей пришлось очень тяжело. Она рано стала королевой и не успела насладиться материнством. Ты должна понять это…

— Почему-то только я должна всё понимать.

— Сейчас каждый из вас не хочет понимать, но если бы кто-то решился уступить первым, то и второй пошёл бы навстречу.

— Это вряд ли.

— Почему ты так думаешь, милая моя?

— Я совершила очень и очень плохой поступок, нянюшка. Я только сейчас понимаю это… Но тогда мне казалось, что всё правильно, что ничего страшного… Нет… Я вру! Я вру тебе! — вдруг призналась она. — Ни о чём я не думала! Я просто сделала это и всё!

— Да что ты сделала? — испугалась женщина, и рука, поглаживающая спину, замерла.

— Я украла печать королевы, — послышался голос приговоренного к смерти.

— Как?.. — ахнула Агата. — Зачем?

— Я хотела вступить в орден Асха, но Виктор сказал, что