Ситуация становилась комичной. И в машину сесть боюсь, иоставлять ее здесь не хочется. В конце концов, мысленно махнув рукой, яустроилась на водительском кресле и завела мотор. Ничего не случилось. А чегоя, собственно, ожидала? Да, Полина Викторовна, нервы у тебя пошаливают, так идо видений недалеко.

Понемногу приходя в себя, я битый час каталась по городу,высматривая в зеркало заднего вида “Жигули”, и совершенно напрасно. “Жигули”,конечно, попадались, и в большом количестве, но совсем не те, что сопровождалименя до химчистки. Конечно, раскрывать карты не стоило, теперь парень будетосторожен, раз я дала понять, что засекла его слежку, но допустить, чтобы онувидел Федора, я не могла.

Что ж, он будет осторожнее, а мне придется быть хитрее. Ядостала сотовый и набрала номер Володи. На днях меня, скорее всего, вызовут вмилицию, следовало подготовиться и заблаговременно предупредить адвоката.Володя был в офисе, я сообщила о своем желании с ним встретиться, и мыдоговорились, что минут через десять я подъеду.

Володя ждал меня в холле. Как только я вошла, на лице егопоявилось выражение сочувствия, он приблизился, взял меня за руку и поцеловал ввисок, совершенно не зная, что сказать. Мне вдруг сделалось жаль его, несколькомесяцев он считал Глеба если не другом, то хорошим знакомым, и вдругоказывается…

— Пойдем в кабинет, — сказал он, — или, можетбыть, в кафетерий, там отличные пирожные.

— Лучше в кабинет.

В глазах его мелькнуло беспокойство, сейчас он навернякапытается отгадать, зачем я пожаловала.

Кабинет был просторным, обставлен добротной мебелью. Обстановка,да и сам хозяин должны были вызывать у клиентов мысль о респектабельности инадежности. Я села в предложенное мне кресло и решила не тянуть с новостями.

— Я была в Москве, — сообщила со вздохом. —Никакой квартиры у Глеба там нет, так же, как нет и его самого, причем ужедлительное время. Он умер несколько месяцев назад. — У Володи при такойновости отвалилась челюсть, он смотрел на меня, не мигая, пытаясь понять, скакой стати мне пришла на ум идея так шутить. — Один мой знакомый сотрудникмилиции, кстати, очень деятельный молодой человек, сделал официальный запрос иполучил официальный ответ. Так что меня ожидают не лучшие времена.

— Я ничего не понимаю, — испуганно сказал Володя.Пришлось его просветить.

Когда я закончила свой рассказ (а рассказала я далеко невсе, лишь то, что он и без меня узнал бы очень скоро), лицо у Володи сделалосьточно у маленького ребенка, которого обидели, причем совершенно незаслуженно.

— Не может быть, — буквально простонал он.

— Боюсь, что может.

— Боже мой… — Он извлек из стола трубочку с таблетками,сунул одну под язык, прикрыл глаза и повторил:

— Боже мой… — Потом вдруг вскочил и нагнулся ко мне:

— Полина… я просто не знаю, что сказать. Беднаядевочка, тебе и так досталось, а теперь еще и это…

Я мысленно поморщилась, но тут же сделала то, что от меняожидали, — горько заплакала. Володя принялся метаться по комнате состаканом воды, бормоча что-то невразумительное, а я продолжала рыдать, прикрывлицо носовым платком.

Наконец он набегался, а я нарыдалась, и мы оба успокоились.Как только я, в последний раз высморкавшись, убрала платок и томно вздохнула,потупив глазки, Володя моментально превратился в человека, которого я привыклавидеть: деятельного и энергичного.

— Мы любым способом должны избежать скандала. Глеб… тоесть… он умер, и ты не несешь никакой ответственности за его поступки, а уж темболее не обязана объяснять в милиции, с какой стати он выдавал себя за другогочеловека. У меня есть кое-какие связи, и я добьюсь, чтобы эти деятели нетерзали тебя по пустякам. Теперь главное: ваше имущество. Извини, что я говорюоб этом, но…

— Я понимаю, продолжай, — кивнула я.

— Так вот. Если человек скрывал свое подлинное имя,значит, у него имелись на то основания. Соответственно, законность тех средств,что он имел, автоматически вызывает подозрение. Но и в этом случае я не вижуничего опасного. Официально Глебу принадлежит лишь часть денег в фирме, где ончислился. В крайнем случае ты рискуешь только этими средствами, скажем прямо,довольно незначительными, если учесть… ты ведь понимаешь…

— Конечно, я понимаю, — опять перебила его я.

— Все остальное — твое личное имущество, приобретенноедо замужества, и ты в этом плане можешь быть абсолютно спокойна.

— Я не могу быть спокойна, — всхлипнула я. —Володя, скажи, как это могло произойти? Я… ведь Глеб… ты же знал его. как онмог… — Володя опять кинулся за стаканом, а я еще раз зарыдала. Правда, на этотраз успокоилась я значительно быстрее, а Володя поклялся сделать все возможноеи невозможное, лишь бы я не переживала так из-за роковой ошибки (что онконкретно имел в виду, осталось неясным), в заключение он произнес фразу: “Тыже знаешь, как я к тебе отношусь”, — глядя на меня, как Ромео на Джульеттув известной сцене на балконе. Не могу сказать, что это меня порадовало. В ролиочередного воздыхателя видеть я его не желала, но без его помощи мне теперьбыло не обойтись, оттого я с благодарностью легонько пожала ему руку ипрошептала:

— Спасибо. — После чего поспешила убратьсявосвояси.

— Я все устрою, — заверил он, проводив меня до Двери,и я, ни минуты не сомневаясь в его компетентности, злорадно подумала, чтоДенису Сергеевичу придется умерить свой пыл.

Мысли о Денисе Коптелове занимали меня всю дорогу. Пожалуй,я взяла неверный тон в беседах с ним. Давай пораскинь мозгами, как приручитьпарня, чтобы он из потенциального врага стал лучшим другом. Дела твои хреновые,ты до сих пор не знаешь, во что умудрилась вляпаться и кто те люди, что всю этусвистопляску устроили. Мне бы получить хоть какую-то зацепку, хоть что-то избиографии Глеба, что поможет понять, кому понадобились его скоропостижнаякончина и эти дурацкие игры в записки и слежки. Впрочем, не такие дурацкие,если уже успел появиться труп. Неведомый Деревягин продолжал сильно беспокоитьменя, особенно после разговора с Федором. Впрочем, Федор прав, торопиться особоне следует, надо выждать и посмотреть, как будут развиваться события далее.

Зазвонил сотовый, и я услышала мужской голос, которыйпоначалу не узнала.

— Я отработал ваши деньги, — весело сообщилон. — Клочок бумаги под рукой есть? Записывайте. Квартира оформлена наБычкова Вячеслава Дмитриевича, сорока лет, адрес, указанный в документах… — Яприжалась к тротуару, нашла авторучку и листок бумаги и все подробно записала.

— Теперь мы в расчете? — спросил Максим.