растрепанным прядям моих волос. — Существует красота в снегопаде, в том, как свет пробивается сквозь деревья на рассвете… существует даже красота в смерти, в конце света, в краткости всего, что мы когда-либо испытаем, в переходе в пустоту. Но я никогда не видел такой красоты, как ты, — он сделал шаг ближе, и мои губы разошлись, когда его слова поселились в моем сердце и заставили его сжаться и болеть.

— Меня больше всего завораживает даже не то, как ты выглядишь, а то, как ты воплощаешь в себе все эти виды красоты. Ты — снегопад и свет на рассвете, ты — смерть и краткость, жизнь и вечность. Это завораживает меня, — он протянул руку, чтобы коснуться моей щеки, но затем опустил ее, похоже, одумавшись. — Я буду твоим воином, Уинтер. Потому что тебе нужна месть, а мне — искупление. Но дело не только в этом. Я околдован, когда дело касается тебя. И меня это вполне устраивает.

Он двинулся, чтобы отвернуться, и мое сердце сжалось, не желая, чтобы он уходил. Я рванулась вперед и поймала его руку, положив ее на свою щеку, куда он собирался ее положить, и его глаза расширились от удивления. Я повернула свое лицо к его ладони и поцеловала ее, этот жест был сильнее слов, даже если бы они у меня были.

Его горло дрогнуло, и он остался неподвижным, его большой палец коснулся моей щеки, когда в его груди раздался низкий звук.

Я оттолкнула его руку и переместилась по дуге его тела, потянулась вверх, чтобы обвить руками его шею и провести по линии его волос. Он не оттолкнул меня, и я по-волчьи улыбнулась, приподнявшись на цыпочки и следуя своим инстинктам, прикоснулась ртом к его рту. Он затих, позволяя мне взять инициативу в свои руки, и я прижалась к нему всем телом, его мощные мышцы вздулись под рубашкой. Мои пальцы зарылись в его волосы, а мое сердце умоляло о большем. И я написала это слово на его шее. «Больше».

Его руки сомкнулись вокруг меня, и я приоткрыла губы в знак приглашения, когда мои глаза закрылись. Он крепче прижал меня к себе, и из его уст вырвался рык, когда его язык встретился с моим, и я всем телом выгнулась навстречу ему. Я потеряла себя в движениях его рта, целуя его в ответ так же жадно, как он целовал меня. Мой пульс бился во всем теле. Я была в утопии, меня держал мужчина, который обещал стать моим воином. Он был единственным человеком во всем мире, который предложил мне доброту, но это было нечто большее: когда его зубы сжали мою нижнюю губу и глубокая, неведомая дрожь пробежала по моему позвоночнику, я поняла, что он — все, о чем я могла мечтать для себя. Может быть, я все еще находилась в своей камере, мой разум создавал самые сладкие фантазии, предлагая мне самое большое желание моего сердца, чтобы вырваться из ада моего реального мира.

Правда это или нет, но я хотела получить все, что он мог дать, и хотела дать все, что у меня было взамен. Но даже подумав об этом, я отступила назад и разорвала электрический контакт между нами.

Я слишком тяжело дышала, мое сердце начало замирать, и я перевела взгляд на свои ноги. Это была реальность. И какой бы прекрасной ни была эта реальность, это не означало, что она будет длиться долго. Мне нечего было ему предложить. Я была просто оболочкой. Девушкой без имени, девушкой с секретами, о которых не знала даже она. Я никогда не буду достаточной для Николи. Потому что мое тело было пустыней. И это было слишком бесплодное место для любви.

Глава 11

Фрэнки

Я выбрал длинный путь через залив, добираясь до кромки воды и наслаждаясь видом с комфортом моего Мазерати GranTurismo, зная, что тетя Кларисса будет в бешенстве, когда я доберусь до ее поместья. Меня это не очень волновало. Я понимал, что мне досталась короткая соломинка — меня поставили на ту работу, которую она выполняла. Папа был зол на меня за всю эту выходку с Дьявольскими Сердцами, но на самом деле я винил Энцо в том дерьмовом шоу. Выбранная мной цель была очень хорошей. И если бы мне просто позволили убить его чисто, как я хотел, то ничего этого не было бы. Но, конечно, Энцо хотел, чтобы его крики разнеслись по всем докам, прежде чем он умрет. Он хотел, чтобы каждый байкер в Синнер-Бэй знал, что случается, когда ты переступаешь черту. И в истинной манере Энцо, он не учел тот факт, что у этих засранцев было всего шесть мозговых клеток на всех пятьсот человек, поэтому несколько из них взяли на себя ответственность начать чертову спасательную операцию. Что фактически равносильно частичному развязыванию войны прямо у воды из-за какого-то ничтожества, которого я бы просто казнил и забыл.

Двенадцать из них явились сюда с оружием наперевес и угрозами. Это застало нас врасплох, и мы вдвоем были чертовски близки к тому, чтобы в один прекрасный момент оказаться ошеломленными. Конечно, мы никогда не делали ничего по-глупому, и у меня было более чем достаточно людей рядом, чтобы зайти им со спины. В сочетании со штурмовой винтовкой, которую я захватил на всякий случай, мы получили не одного, а двенадцать мертвых МК stronzos7. И в довершение всего, наш первоначальный объект сбежал и скрылся, пока шел бой.

Папа сошел с ума, заявив, что нам придется уничтожить весь мото-клуб Дьявольские Сердца, прежде чем начнется настоящая война, но, к счастью, их президент образумился. У него, по крайней мере, было немного здравого смысла, и он понял, что Ромеро уничтожат их на хрен, если придется. Он принес свои извинения, поклялся, что не имеет отношения к неудачной попытке спасения, снял с мертвецов нашивки, чтобы они были опозорены после смерти, и даже предложил нам нашу первоначальную цель, уже мертвую, с головой в коробке. Что касается извинений, это было довольно убедительно. Он заверил нас, что прекрасно знает, кто управляет Синнер-Бэй, и мы снова заключили мир. В общем, все закончилось вполне благополучно, но, конечно, папа все еще был зол. И, конечно, и Энцо, и мне придется понести за это наказание. Я еще не был уверен, какое именно, но то, что он отправит меня к чертовой Клариссе на работу, было определенно моим.

В конце концов, я свернул