Кроме того, существует еще одно важное различие между западной и корейской культурой: дети с Запада могут валять дурака и совершать ошибки. А при суровых конфуцианских принципах Кореи молодому человеку, который облажался, трудно вернуться в строй. Второго шанса он не получит.

Еще лет десять назад, до того как корейская поп-культура доказала, что она весьма прибыльна, ни один кореец не рискнул бы своим будущим, пытаясь добиться успеха как музыкант в одиночку. Если бы корейская музыкальная индустрия формировалась, у нее не было бы времени ждать, пока корейские Джон, Пол, Джордж и Ринго магическим образом нашли бы друг друга.

В своей книге-бестселлере Outliers Малкольм Гладуэлл упоминает The Beatles как пример «правила 10 000 часов». Согласно данной теории, разница между тем, кто добился настоящего успеха и тем, кто просто очень хорош, заключается в 10 000 часов практики, инвестированных в развитие своего таланта. Группа The Beatles, как утверждает Гладуэлл, сформировалась благодаря тем 10 000 часам, которые ушли на 1200 концертов группы с момента встречи Маккартни и Леннона в 1957 году и вплоть до их американского дебюта в 1964 году.

Особенно с учетом того, что половина этого времени тратится на подготовку звезд до того момента, как они смогут появляться на публике.

Син Хён Кван, генеральный менеджер MNET (музыкального канала, южнокорейской версии MTV), объяснил, почему процесс оказывается настолько длительным. «Нужно время, чтобы понять, у кого есть скрытые таланты. Мало отобрать людей и заявить, что сделаешь из них звезд. Необходимо убедиться, поладят ли они друг с другом и смогут ли работать в команде. Если не быть осторожным, слишком легко все испортить. Европейцы не понимают, что с любым артистом можно попасть в неприятную ситуацию».

Тем не менее вопросы по контрактам в K-pop индустрии остаются открытыми не только по части их продолжительности, но и касательно их жесткости. Что ярко проиллюстрировала судебная тяжба между бывшим королем бойз-бэнда TVXQ! и лейблом SM Entertainment, которая длилась три года! Проблема разрешилась только в конце 2012 года. Участники группы захотели разорвать контракт, не выдержав интенсивности и темпа работы и тяжелых условий. Лейбл согласился, но в обмен на то, чтобы группа TVXQ! прекратила свое существование. Бойз-бэнд был распущен в 2009 году, затем лейбл восстановил его в 2010 году, но в новом составе. Группа из пяти человек сократилась до двух.

С одной стороны, строгие контракты действительно являются причиной успеха Халлю. Исполнители хорошо поют и танцуют, потому что их обучали с раннего возраста, в течение многих лет. С другой стороны, инцидент с TVXQ! доказывает, что участникам групп платят из рук вон плохо по сравнению с топовыми американскими музыкантами. Они не получают гарантированного процента с продаж своих альбомов, пока не разойдутся пятьдесят тысяч единиц.[33]

Если бы претенденты на звание K-pop-звезд выбрали традиционный путь, переутомление и переработки в любом случае стали бы частью их жизни. «Конечно, мы не хотим, чтобы люди становились рабами своих контрактов, но эти дети такие пылкие, – говорит Мартина Ставски, канадская эмигрантка из Сеула, которая является соведущей популярного видеоблога Eatyourkimchi. – А здесь им дается великолепный шанс. Они должны усердно, подчас даже слишком, трудиться, чтобы стать поп-звездой, но, если они уйдут работать в чеболи, им все равно придется вкалывать в том же объеме. Это исключительно их личный выбор: ходить в хагвон каждый день и заниматься зубрежкой до часу ночи, чтобы сдать вступительные экзамены в университет, или просто стать поп-звездами».

«Точно так же Запад воспринимает всю Азию, а не только K-pop, – говорит культурный критик Ли Мун Вон. – Они думают, что мы – роботы. И мы ничего не можем поделать с фактом, что Запад видит нас в таком свете. Корейцы прикладывают одинаковые усилия везде, будь то вступительные экзамены в колледж или работа по найму. Корея всегда выступает за упорный и тяжелый труд».

Ли предложил дополнительную причину, почему фабрика K-pop-звезд так необходима. «Население США составляет триста миллионов человек, а Кореи – только пятьдесят миллионов. Тем не менее в Корее такое же количество поп-артистов, как и в США». В Соединенных Штатах, по мнению Ли, количество желающих стать знаменитыми настолько велико, что будущие звезды часто достигают вершин благодаря лишь естественному отбору.

«Кадровый резерв в Корее маленький, – объясняет Ли. – Поэтому требуются дополнительные меры, чтобы оставаться конкурентоспособными на международном уровне».

Я брала интервью у Ли в его тесном офисе, расположенном в коммерческом районе Йоидо Сеула. Оттуда он ведет еженедельный журнал Media Watch. Бородатый, бритый наголо он был одет в белую футболку. На столе перед ним расположились личные вещи: пачка сигарет, телефон и пепельница. Во время разговора Ли периодически трогал их и передвигал с места на место. Он напомнил мне одного из старомодных журналистов издания Rolling Stone 70-х годов. В то время музыкальные обозреватели считали, что несут реальную социальную ответственность.

Ли отметил, что работа критика в Корее появилась совсем недавно. «Когда я был ребенком, не существовало подобной профессии, но теперь все изменилось. Корея стала демократической страной только в 1987 году. С тех пор мы сделали значительный шаг вперед. Корейская политика очень быстро меняется». По словам Ли, его мнение не влияет на продажи. «Фанатов не волнуют рецензии, они просто покупают музыку. МР3 настолько дешево стоит, что мои отзывы не имеют весомого эффекта с точки зрения бизнеса. Это просто не важно. Но если у музыканта плохая репутация, она повлияет на то, как часто он будет появляться на телевидении или радио».