Дерьмо. Все дерьмо. И я повел себя как конченый мудак. Язык мой – враг мой. Но и она хороша, чуть ли не с придыханием поведала, что собирается трахаться все выходные.

Дур-р-р-а.

Чувствовал, как внутри закипает бессильная ярость, грозя вырваться на свободу. Еле сдержался, чтобы не пойти в випку и не расколотить там всё. Романтик херов! Пора бы уже уяснить, что ей на меня плевать.

Я хлопнул дверью, спускаясь в длинный коридор, надежно спрятанный от глаз гостей. Набрав несколько цифр, дверь «пыточной» щелкнула, впуская меня в прохладное окутанное мраком помещение.

Столько людей мечтали побывать здесь. Какие только конспирологические теории не выдвигались! Будто мы с Максом устраиваем оргии всех мастей, так что «Камасутра» отдыхает. Хотел бы я рассмеяться этим недоумкам в лицо…

Миновав еще одну комнату, остановился напротив фальшь-зеркала женского туалета. Катя уперлась руками в края раковины и нервно покусывала нижнюю губку. Она явно пыталась прийти в себя после нашей стычки. От показной уверенности не осталось и следа. Такая перепуганная и беззащитная. Мне стало смешно.

А ты неплохо играешь, котенок. Но я лучше.

– Деревенщина… – процедил сквозь зубы, вновь ощутив, как закручивается воронкой раздражение в груди. – Простушка.

Только тут дошло, что смотрю на нее, а у самого руки дрожат, как у алкаша.

Алик, ты что творишь?! Кукуха совсем поехала?!

Да она даже не в моем вкусе…

Катя подняла глаза, глядя прямо сквозь тонкое фальшь-стекло. Сердце бухнуло в пятки. Почудилось, что она меня видит, знает, что я уже давно наблюдаю, скалясь от адского стояка. В этот миг девушка очертила подушечкой пальца контур своей нижней губы.

Я придвинулся еще ближе. Она достала расческу, пройдясь гребнем по шелковистым волосам. Ловил каждое мимолетное движение, забывая вовремя дышать.

Нет, чувак, так дело не пойдет.

Я развернулся, намереваясь вернуться в кабинет. Хватит с меня этих игр в смотрелки! Нутром чуял – что-то не так, до добра не доведет. Однако в последний момент резко бросился обратно, прижимаясь ладонями к прохладному стеклу…

Катя улыбнулась. Или мне почудилось?! Всего на миг ее губ коснулась тень улыбки, будто девочка в курсе, как сильно я беснуюсь. Господи, да кого я обманываю?!

Х-о-ч-у.

Довольно быстро сделав все дела, я принялась выбирать кино для вечернего просмотра, но мысленно то и дело возвращалась к разговору с Измайловым. Он снова меня унизил, а еще так искренне недоумевал, узнав, что у меня есть планы на вечер, будто все, чем я могу заниматься – это оплакивать свою несчастную жизнь.

Грустно улыбнулась, отвергая, кажется, десятый по счету фильм. Оказалось, я уже пересмотрела все новинки. М-да. Бросив рассеянный взгляд на часы, решила набрать Наташе, чтобы вместе составить планы на выходные.

Сестра ответила не сразу. Я чуть не сбросила вызов, решив, что она уже спит, однако в последний момент услышала в трубке веселый голос на фоне оглушающей музыки.

– КАТЮША-А! ЭТО ПОЛНЫЙ ОТРЫВ БАШКИ!

– Наташ, ты где?!

– Я В «ЧЕРНОЙ ДЫРЕ-Е-Е»! – она заливисто расхохоталась.

Поморщилась, потому что в трубке послышались какие-то помехи.

– Что ты там делаешь?! Мы же договаривались, что ты туда не пойдешь!

– Все хорошо, систер! Мы с Дианкой потрясающе проводим время! – звуки музыки немого стихли, а её голос, напротив, стал звучать отчетливее.

– Наташа… – пробормотала с досадой.

– Ты даже не представляешь – нас угостили шампанским! Такой импозантный дядечка! Правда, с животиком, но, знаешь…

Я закатила глаза, еле сдержав вздох разочарования. Что бы я ни сказала, вряд ли до ее задницы сейчас дойдет, что нужно сворачивать приключенческую деятельность.

– Пожалуйста, будь аккуратнее. И напиши номер такси, как поедете домой.

– Хорошо! Люблю тебя, систер! – пропела Наташа перед тем, как отключиться.

После разговора сон как рукой сняло. Открыла первую попавшуюся книгу, стараясь сосредоточиться на прыгающих строчках. Настроение было таким паршивым, что меня раздражало абсолютно все, но Достоевскому досталось особенно.

В глубине души понимала – сестра уже давно не ребенок, однако легче от этого не становилось. Увы, я как никто другой знала, какие неприятности может сулить обычный поход в клуб…

Немного успокоилась, приняв освежающий душ с ароматным яблочным гелем, и, расчесав влажные волосы на прямой пробор, решила еще раз перед сном набрать сестре. Только она меня опередила. Я вздрогнула от нетерпеливой трели входящего звонка.

– Катюша-а…

Сердце сжалось от перепуганного голоса.

– Что случилось?! – теребила край домашней футболки, в которой иногда ложилась спать.

– Наши сумки-и… Их украли-и…

– Что?!

– Там было всё, Катя, понимаешь, всё… Хорошо, хоть у меня телефон остался в кармане! Только мы так много снимали «Тик-Токи», что он вот-вот разрядится-я-я… – Наташа всхлипнула.

Я обескуражено покачала головой. Вот дурехи.

– И что ты предлагаешь? – потерла виски, разумеется, догадываясь, к чему она ведет.

– Мы заказали еще одну бутылку шампусика, а денег нет! И на такси нет… И вообще… Кать, ты меня слышишь?! Выруча-а-й! – вдруг связь резко оборвалась.

– Это полный … – я стиснула зубы, тихонько промямлив. – Звездец…

Набрала сестре еще раз, однако на том конце не было никаких признаков жизни. Приплыли. Некоторое время я сверлила взглядом свой старенький мобильный, соображая, как им помочь. Интересно, они хоть догадались сообщить о пропаже администрации заведения?!

Я вздохнула, медленно прокручивая имена в телефонной записной книжке. Сердце стукнулось о ребра, когда мой взгляд остановился на номере, подписанном одной лишь буквой «А». Нет, он последний, кого я буду просить о помощи. Дрожащими пальцами вновь позвонила сестре. Бесполезно. Телефон разрядился, они остались не только без денег, но и без связи.

А вдруг… Отогнав паршивые мысли, я переступила через свою гордость, набрав его номер.

– Катя?.. – с легкой хрипотцой, осипло, ответил после второго гудка.

– Алик… – я сделала глубокий вдох, пытаясь повернуть неподъемный язык.

– Чем обязан такой чести в два часа ночи?

Закусила губу, услышав, что он перешел на шепот.

– Моя сестра в твоём клубе…

– И?

– Их с подружкой обокрали. И телефон разрядился. Я очень волнуюсь. – Вспомнила слезы Наташки, представив, каково ей там.