занявший ее, кроме мзды с подконтрольных, еще и освобождался от налогов.

Становилось больше и деревень рядом с Толланом. Они поставляли нам продукты питания. Местные крестьяне понятия не имели о плуге. Из сельскохозяйственных орудий главное — заостренная палка. Ею делают лунки, в которые бросают зерна кукурузы, или фасолины, или семечки тыквы, или другие семена. Есть еще примитивные мотыги с рабочей частью из кремня или лопатки животного. Раньше постоянных земельных наделов не было. Любой мог найти свободный пустырь, заросший кактусами, или участок леса, очистить его, содрав кору с деревьев в нижней части, чтобы засохли, после чего свалив их с помощью каменных топоров и сжечь. Пепел служил удобрением. Три-четыре года собирают урожай, который становятся всё меньше, после чего расчищают другой участок. В начале сухого сезона я посоветовал крестьянам использовать в качестве удобрений экскременты, как животных и птиц, так и людей. Мне не поверили, решили, что разыгрываю. Тогда я приказал одно из ближних полей покрыть на зиму слоем того, что раньше вытекало из города по сточным канавам в реку, а весной посадить там кукурузу. На следующий год, который выдался неурожайным из-за частых ливней, на нем вымахали заросли трехметровой высоты с початками длиной сантиметров двадцать и очень крупными зернами, которые я приказал использовать на следующий год, как семена. Увидев, какой большой урожай был собран на удобренном поле и убедившись, что початки не воняют, крестьяне последовали моему совету. К тому же, теперь не надо было постоянно менять поля. Один раз напрягся — и много поколений твоих потомков будут кормиться с расчищенного участка. На второй год собрали столько кукурузы, что примерно треть урожая была продана. После этого ко всем моим рекомендациям стали относиться с вниманием. Бог плохого не посоветует.

А вот мельницы не прижились, что водяные, что ветряные, что горизонтальные, что вертикальные. Помол зерен — это для местных женщин не процесс, а тип общения. В одном дворе собираются соседки или подружки и перетирают зерна и заодно кости всем, кто не с ними.

Поняв это, я использовал построенную водяную мельницу для прокачки мехов, подающих воздух в плавильную печь. Индейцы использовали для этого собственные легкие и тростниковые трубки с керамическим наконечником. Для изготовления маленьких безделушек этого хватало, но мне надо было кое-что покруче. Поскольку кузнецов по железу здесь нет, не стал заморачиваться и обучать их. Слишком сложный и продолжительный процесс. Хватит выплавки бронзы. В горах много месторождений медных руд. По большей части там добывают и перерабатывают малахит, но попадается и чистая медь. Есть в горах и золото, и серебро, и свинец, и даже, как называли его греки, касситерит — минерал, содержащий олово. Я предложил бедным жителям Толлана перебраться туда, чтобы добывать для нас руды металлов. Пообещал высокую оплату, помог им с обустройством рядом с рудниками и дал продукты на первое время. Штольни были горизонтальными или с небольшим наклоном. Вспомнив рассказы шахтеров, среди которых вырос, поведал тольтекам о способах добычи полезных ископаемых, крепления штолен, вентиляции…

Когда в Толлан стали поступать руды металлов, я занялся обучением местных литейщиков. Раньше они смешивали медь с золотом и/или серебром. Самое интересное, что делали из этих сплавов не только украшения и ритуальные статуэтки, но и колокольчики, иглы для шитья, рыболовные крючки и даже топоры. Правда, позволить себе такие дорогие предметы мог не всякий, даже при том, что благородные металлы не считались дорогими сами по себе. Ценность им придавала сложная по местным меркам обработка. Теперь понимаю удивление испанцев, когда они увидели здесь много золота и серебра, которые индейцы не ценили так высоко, как в Евразии. Я знал много сплавов на основе меди, которым и обучил местных литейщиков. В первую очередь приказал им отливать двулезвийные топоры и наконечники для копий и дротиков из прочной «пушечной» бронзы. Как со мной поделился когда-то в будущем один британский литейщик, она состояла из двух процентов цинка, десяти олова и восьмидесяти восьми меди, в которые надо добавлять фосфор. Поставщиком последнего были кости рыб и животных. Их закладывали в печь вместе с рудами и древесным углем. Методом проб литейщики определили нужные пропорции и вскоре начали выдавать комплектующие для изготовления оружия.

27

Армией я занимался c особым усердием. Любая власть сидит на штыках, как бы больно не кололи задницу. К тому же, чем богаче становится город, тем больше желающих ограбить его. Начал с перемены статуса воинов, их перевооружения и переоснащения. Образцом служила римская армия. Набрал шесть центурий. На большее пока не хватало городских ресурсов. Теперь это было сословие, постоянно находящееся на службе и получающее за это довольно приличное вознаграждение, не считая военную добычу. Прослужив двадцать лет (считай, всю жизнь при нынешней продолжительности ее), каждый получит надел земли, который можно будет сдать в аренду и достойно встретить старость. Тяжелому пехотинцу город выдавал шлем, панцирь, наручи и поножи из кожи, хлопка и костяных пластин, копье с бронзовым наконечником, двулезвийный топор и овальный трехслойный деревянный щит, оббитый кожей, прототипом которого послужил щит ауксилиев (вспомогательных подразделений римской армии из иноплеменных наемников). Лучники и метатели дротиков, кроме положенного им оружия, получали только легкий доспех из хлопка и грубой агавовой ткани и небольшой круглый щит.

Следующим пунктом было научить индейцев ходить строем, потому что не подозревали, что ноги у них разные, что начинать ходьбу надо с левой и запомнить, какая это. Задача оказалась не из легких. Я уже собирался плюнуть на это дело, пока в голову не пришла идея отобрать самых сообразительных и поручить им, пообещав сделать командирами, если справятся. Хорошая мотивация помогает преодолеть любые препятствия. Через три месяца набранные мной подразделения не просто маршировали в ногу, а делали на ходу повороты и даже развороты, разделялись на отделения и снова соединялись, увеличивали или сокращали дистанцию между шеренгами, образовывали стену из щитов и «черепаху», центурии перестраивались из одной линии в две и обратно…

Отучить воинов брать врагов в плен оказалось немного легче. Объяснил им просто: больше нет человеческих жертвоприношений в храмах, поэтому будем делать это на поле боя, где каждый будет выступать в роли жреца и получать за это награды. Ударение сделал на слове «награды» и пообещал повышение по службе за ратные подвиги. Вроде бы прониклись, хотя позже выяснилось, что не до конца.

Первый после моего восшествия на престол сезон дождей был расточительно щедр на влагу. На Мексиканском плоскогорье две беды: одну половину года слишком много воды, вторую — слишком